Кэролайн Ларрингтон - Средневековый мир «Игры престолов»

Поклонение Семерым – религия южного Вестероса, хотя она подвергается угрозе со стороны культа Красного Бога, Р’глора, о котором речь пойдет в четвертой главе. Семеро соотносятся с важными архетипами средневекового мышления: Отец, Мать, Дева, Старица, Кузнец, Воин и Неведомый. Среди них три мужских и три женских фигуры; у Неведомого нет пола, и ему не молятся. Три женских образа сходны с современными женскими божествами, а также, вероятно, со средиземноморскими и древними ближневосточными женскими божествами, которых почитали до принятия христианства. В иерархии богов Отец занимает позицию верховного бога (Всеотец, как называют Одина, или Юпитер, чье имя происходит от Zeus-Pater – «Зевса-отца»). Воину, напоминающему Тора или Марса, поклоняется Джейме; Кузнец является покровителем ремесленников, в то время как Неведомый внушает страх. Семь – это благоприятное число в христианстве. Не настолько, как три в Святой Троице, но семь добродетелей, семь смертных грехов и семь даров Святого Духа, помимо прочего, говорят об особом значении этого числа.

В некотором смысле вера в Семерых очень похожа на средневековый католицизм. Ее священники (септоны и септы) дают обет безбрачия и проводят богослужения в зданиях, напоминающих церкви, или даже в Великой септе Бейелора в Королевской Гавани. В них исполняются молитвы и гимны, а люди клянутся «Старыми богами и Новыми» или восклицают: «Да будут милостивы боги!» Однако вера, похоже, мало влияет на жизнь людей во всем, что не касается браков, похорон и, конечно же, коронаций. Утром перед битвой у Черноводной септы были полны прихожан, как видит Санса, придя в ту, что находится в Красном замке:

Санса никогда еще не видела замковую септу столь полной и ярко освещенной – радужные лучи лились сквозь кристаллы ее высоких окон и повсюду горели свечи, мерцая, как звезды. ‹…› В горячем густом воздухе пахло благовониями и потом – от его тяжести, от мерцания свечей и кристаллов кружилась голова (БК, Санса V, 641).

Санса поет гимны и молится вместе с народом в септе, но, когда септон провозглашает общую молитву за Джоффри, взывая к Кузнецу, Воину и Отцу, она расталкивает толпу и выходит из здания.

В вере в Семерых мало этических наставлений, и люди (например, Кейтилин и Сэм) полагают, что служение Семерым не приносит нужных результатов: «Семеро никогда не отвечали на мои молитвы. Возможно, Старые боги услышат меня», – говорит Сэм, решив произнести клятвы в богороще (1.7). Хотя Нед говорит Кейтилин: «Это в вашей религии сплошные правила», нравы, порожденные классовыми, гендерными или этническими различиями, мало отличаются от тех, которые сформированы Верой. Септоны и септы в целом не пользуются большим уважением: девочки Старка не обращают внимания на септу Мордейн, а большинство других септонов, с которыми мы встречаемся в южных землях, являются фигурами маловлиятельными, консервативными, боязливыми или, хуже того, пьяницами и преступниками. Педофил септон Утт, повешенный за свои преступления Братством без знамен, небольшой группой изгоев под предводительством Тороса из Мира и Берика Дондариона, являет собой худший пример. Одним из исключений является септон Мерибальд, с которым Бриенна встречается в «Пире Стервятников». Тем не менее даже Мерибальд ходит исключительно босиком, чтобы искупить распутство, которому он предавался в юности. В этом аспекте Вера напоминает продажную позднюю средневековую церковь, как ее видят сатирики, такие как Чосер. В «Общем прологе» к «Кентерберийским рассказам» Чосер представляет нам толстого монаха, у которого на уме только охота и пиршества; инока-завсегдатая таверн и женолюба; настоятельницу, которая подражает знатным дамам и больше заботится о своих собачках, чем о голодающих; Продавца индульгенций и Пристава церковного суда – двух типов церковников, каждый из которых по-своему продажен, невежественен, лицемерен. Вера была сознательно исключена из политических процессов в царстве; для верховного септона нет места в Малом совете, во дворце не проводится общих молитв, аристократия и рыцари не посещают мессы. Перед битвой при Черноводной в септе просили у божеств защиты женщины и старики, а не воины.

Но почему Вера настолько неэффективна (если не считать существенного роста ее влияния после Войны Пяти Королей)? Вероятно, это вызвано тем, что Вера не связана со знаниями и обучением, с жизненно важными технологиями чтения и письма. Сохранение знаний и обучение будущих поколений – это прерогатива мейстеров, которые могут исповедовать любую веру и откровенно аполитичны; таким образом, Вера не имеет возможности хоть как-то повлиять на политику королевств. Это произошло не случайно; закон, принятый во времена Мейегора, запретил септонам носить оружие, тем самым, по сути, распустив Святое Воинство, религиозный военный орден, который боролся против правовых нововведений Мейегора. «Даже Эйегон относился с опаской к вопросам, которые напрямую затрагивали дела Веры… только его сын Мейегор решился сломать эту силу на корню, но даже после этого Вера все равно возвращалась к силе при правлении таких королей, как Бейелор Благословенный», – комментирует Мартин в интервью [20] См. www.westeros.org. .

Борьба между Верой и короной, возобновившаяся после капитуляции Серсеи перед требованиями Его Воробейшества разрешить Святому Воинству вновь вооружаться, перекликается с одним из самых значительных политических конфликтов раннего средневекового периода. На кону стояло установление равноправия Церкви и короля. В Англии это затрагивало отношения между церковными и гражданскими судами. Должна ли Церковь иметь возможность приводить мирян в церковные суды и взыскивать штрафы за грехи, тем самым открывая для себя дополнительный источник дохода? Могла ли Церковь настаивать на том, чтобы священники были судимы за убийство в своих собственных судах и не подлежали тем же законам, что обычные люди? «Духовным положением» часто злоупотребляли. И могут ли священники обращаться в папскую курию вместо подчинения решениям английских судов? Эти вопросы привели к конфликту между Генрихом II и Томасом Беккетом, который закончился убийством архиепископа в 1170 году и отлучением короля от церкви – по крайней мере, временным.

«Папа римский! И сколько же у него дивизий?» – сказал Сталин в 1935 году. К счастью для него, у папы не было армии, которую он мог бы призвать на борьбу с врагами христианства. Средневековая церковь имела возможность отлучить провинившихся монархов от власти или объявить интердикт странам, чьи правители проявили неуважение к папе. На деле это означало, что в церквах этой страны не могли совершаться таинства – крещение, исповедь и отпевание, – и это был довольно эффективный способ заставить непокорных повиноваться. Но в королевстве, где аристократия, похоже, только на словах воздает должное Вере, неудивительно, что уважению святости септ и личной безопасности септонов пришел конец во время войны. И неудивительно, что простые люди охотно примыкают к движению в защиту своей религии и призывают к перевооружению Святого Воинства, если безопасность их святилищ и духовенства не может быть гарантирована ни в какой другой форме. Бриенна видит первые признаки возрождения народной Веры, когда едет в Девичий Пруд в поисках Сансы: она встречает группу, которая везет останки убитых септонов и септ в Королевскую Гавань в надежде найти там справедливость.