Дэвид Минделл - Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации

Однако «Ясон» появился в Лаборатории глубоководных погружений – в исследовательской конструкторской группе. Поскольку аппарат не был сертифицирован военно-морскими силами, с ним всегда можно было экспериментировать и вносить какие-то изменения. Он находился в постоянной разработке, и обычно мы завершали переоборудование, только когда аппарат был уже на полпути к месту погружения.

Ученые пребывали в сомнениях. Техника была не апробирована. В некоторых из первых экспедиций возникало столько технических трудностей, что они возвращались только с минимальным набором данных. Во время первых экспедиций случались и угрожающие жизни аварии – однажды, когда мы вытаскивали из воды «Ясона» посреди ночи, на нас упал кран. В другой раз длинный кабель (со смертельно высоким напряжением) размотался на палубе во время шторма в Северной Атлантике. Новые роботы пока не показали себя более дешевыми или безопасными по сравнению с «Элвином». Даже в тех экспедициях, которые прошли хорошо, непродолжительные мгновения феерического успеха были омрачены долгими днями проблем и вынужденного бездействия.

Куда важнее было то, что многие ученые просто не понимали, как такой робот может содействовать успеху в их области науки. «Люди говорят, дистанционно управляемый аппарат? Пфф! А что они будут делать? Это никогда не сработает!» – вспоминал Боуэн. Они выросли, восхищаясь «Элвином», его защищающей экипаж конструкцией, милым названием и десятилетиями безотказной работы (хотя некоторые из более пожилых ученых, конечно, помнили первые десятилетия, когда «Элвин» был ненадежным, уязвимым и часто терпящим поражение). Дистанционная наука выглядела угрожающей для профессионального самоопределения ученого-исследователя. Почему они добровольно должны были отказаться от захватывающих путешествий в глубины?

Еще один член нашей команды вспоминал трудную, гнетущую работу по «преодолению барьеров в глазах потенциальных пользователей, которые не могли увидеть то, что было совершенно очевидно любому инженеру. Я имею в виду, почему вообще нужно объяснять, какая польза от дистанционно управляемого устройства в глубинах океана?» Он считал, что это «социальное явление… целый комплекс явлений». Слоган этого комплекса? «Проект "Элвин"». Два десятилетия шла борьба за поддержание жизнеспособности «Элвина», и со стороны все выглядело так, словно дистанционно управляемые устройства хотят оттяпать у прославленного аппарата кусок пирога.

У Уилла Селларса была интересная точка зрения на эту борьбу. В 1989 году он перешел из пилотов «Элвина» в пилоты «Ясона». Во время экспедиции «Элвина», продолжавшейся примерно три недели, каждый пилот участвовал примерно в пяти погружениях из двадцати. Обычно один и тот же ученый оказывался с пилотом внутри аппарата не более пары раз. Став пилотом «Ясона», Селларс, по его собственному мнению, стал работать в более тесном взаимодействии с учеными, «потому что тут ты контактировал с гораздо бо́льшим их числом».

«Элвин» разрабатывался как поисковый инструмент (и в этом он никогда не был особенно хорош). Поля зрения трех иллюминаторов не перекрывались вообще, чтобы три сидевших внутри человека имели максимальный обзор морского дна в любой момент времени. Но бо́льшую часть времени «Элвин» занимался отбором образцов и манипуляциями, и ученые никак не могли увидеть, что делает пилот, разве что по очереди заглядывали в его иллюминатор, что прерывало работу. Или же они смотрели на экран видеокамеры, как делал Хольгер Яннаш во время галапагосской экспедиции 1979 года. «И вы найдете людей, которые погружались на "Элвине", – вспоминал Селларс, – и наблюдали за происходящим, глядя исключительно в этот четырехдюймовый монитор, расположенный над иллюминатором». Удаленное присутствие оказалось привлекательным даже внутри «Элвина».

Несмотря на это соперничество, в течение нескольких следующих лет мы продолжали сочетать дистанционно управляемые и управляемые человеком аппараты для опытного сравнения впечатлений и качества данных. Я погружался в «Элвине» неподалеку от Сиэтла к гидротермальным источникам хребта Эндевор, чтобы установить вокруг них свои навигационные инструменты. Из кабины мы видели ошеломляющие картины переливающейся воды, бьющей вверх со дна источников. Вода так сверкала, что напоминала гладкие волнующиеся озерца ртути, испещренные короткими черными завитками, которые вились, как повернутые вспять струи сигаретного дыма.

Менее чем через неделю мы вернулись на это место с «Ясоном», который также сделал великолепную видеозапись. Но куда больше мы гордились техническим достижением нашего погружения, когда мы использовали «Ясона», чтобы взять химические пробы из этих плюмажей. Мы заставили аппарат пролететь с помощью автопилота, контролируемого компьютером, через гидротермальный шлейф выходящих газов (аналог дымовой трубы), чтобы провести точные химические измерения. В результате этого исследования удалось создать трехмерную химическую карту плюмажа извергающейся жидкости, которая позволила химику Расселу Макдаффу впервые точно определить, как гидротермальная жидкость смешивается с окружающей морской водой.

Это был первый осторожный намек на технологии, которые реализуются несколько лет спустя, во время картографирования мест древних кораблекрушений в районе банки Скерки – утверждение супервизорного управления в понимании Даны Йоргера. Сочетание навигации, датчиков, камер и точного управления посредством компьютера превратило робота в нечто, полностью отличающееся от так называемого движущегося глаза или управляемого людьми аппарата.

«Ясон» оцифровывал морское дно, создавал виртуальные трехмерные модели, которые могли существовать только внутри компьютера. Интеллект, или автономность, значились в конце списка его характеристик; вся конструкторская мысль была направлена на то, чтобы обеспечить движение аппарата в заданном направлении, и исключительно в нем. Интеллектом должен был обладать исследовательский штаб, который теперь вместо того, чтобы сидеть внутри «Элвина», занимал место на борту судна в пункте управления «Ясоном» и еще активнее погружался в совокупность данных через недели или месяцы после экспедиции.

Тем не менее споры становились все более яростными, потому что были немаловажными. Какой способ присутствия человека является предпочтительным на дне моря? Этот вопрос затрагивал научную политику государства и вопросы финансирования. Официально Вудс-Хоул придерживался позиции «оба направления одинаково ценны»; это означало, что океанографический институт делает большие вклады, как финансовые, так и культурные, и в «Элвина», и в «Ясона». Но океанографы – маленькое сообщество с ограниченными ресурсами, и оно не может позволить себе дважды выделять ресурсы только ради того, чтобы избежать споров.