Ричард Фербер - Сон ребенка. Решение всех проблем

Получив от ребенка в состоянии спутанного сознания удар за попытку помочь, нетрудно рассердиться. Когда ребенок бешено мечется и колотит руками, словно одержимый, недолго перепугаться. Старайтесь избегать подобных реакций. Теперь вы знаете, что происходит во время частичного пробуждения, и можете наблюдать его, не давая поведению ребенка ошибочных объяснений и не считая происходящее симптомом серьезного неблагополучия. Держите себя в руках, подавите стремление разбудить сына или дочь. Когда приступ кончится и ребенок проснется сам, не расспрашивайте его, что случилось, тем более что он все равно ничего не будет помнить. Просто дайте ему заснуть. Увидев в этот момент вашу растерянность, он сам вконец смешается, и его сон пострадает еще больше: мысли о случившемся помешают ему уснуть, и он начнет бояться повторения приступа.

Ребенок может быть смущен, зная, что вел себя неуправляемо и близкие, возможно, решили, что он ненормальный. Тогда ваш вопрос на эту тему рассердит его. При выраженной склонности к самоконтролю ребенок будет бояться, что утратит контроль над собой днем, а зная, что это уже произошло ночью, станет еще более тревожным. Больше тревог перед отходом ко сну – больше частичных пробуждений. Поэтому самое лучшее – вообще не обсуждать произошедшее, кроме случаев, когда он сам об этом спрашивает или по возрасту может участвовать в принятии решения о психотерапевтическом и медикаментозном лечении.

Итак, мы познакомились с разными проявлениями ночных пробуждений и узнали, как их воспринимать и предупреждать. Теперь вернемся к примерам, которыми открывалась эта глава, и узнаем, как были решены описанные проблемы.

Четырехлетняя Марси в начале ночи разговаривала во сне и металась в кровати. По большому счету у нее и не было проблем, но родители переживали из-за ее беспокойного сна и хотели знать наверняка, нужно ли с этим что-то делать. Я объяснил, что поведение Марси совершенно нормально, что это попросту элемент смены циклов сна, и они успокоились. Никакие меры не потребовались.

Полуторагодовалая Лиза легко засыпала в своей кроватке с соской-пустышкой во рту, но через несколько часов вроде бы просыпалась, плача и отмахиваясь от чего-то. Она не выглядела испуганной, скорее, ей было неуютно или не по себе. Когда мать или отец брали ее на руки и пытались укачать, это не помогало, от пустышки она тоже отказывалась. Наоборот, еще сильнее отмахивалась, выгибалась дугой и брыкалась. Родители пробовали и будить ее, и разговаривать с ней, и трясти ее, изредка даже прикладывали холодный компресс или кричали на нее. Проходило от десяти минут до получаса, и Лиза начинала успокаиваться, потягивалась, зевала, и родители могли окончательно разбудить ее и убедиться, что она в норме. Тут она брала соску, засыпала и спала обычно до утра. Родители еще несколько раз слышали, как она возится, но подходить к ней приходилось только в случаях, когда она не могла найти пустышку.

Я объяснил родителям Лизы, что в эти периоды она не вполне бодрствует, что ей не страшно и ничего у нее не болит. В противном случае ей хотелось бы, чтобы ее взяли на руки и нянчили. Я посоветовал присматривать за ней во время приступов, но больше ничего не делать до тех пор, пока она не проснется и не даст понять со всей определенностью, что ей что-то нужно. Как только плач прекратится, ее можно уложить и укрыть, но совершенно незачем полностью будить или возвращать ей соску, если Лиза ее не хватилась. Вскоре родители привыкли к бездействию во время проявлений спутанности сознания у Лизы и уже не чувствовали себя без вины виноватыми.

Кроме того, я рекомендовал сразу же отучить Лизу засыпать с пустышкой. Она гораздо лучше большинства сверстников приспособилась подбирать ее среди ночи, но все-таки вынуждена была подходить к состоянию бодрствования ближе, чем нужно, чтобы отыскать ее. Скорее всего, эта необходимость способствовала частичным пробуждениям. Спустя три ночи Лиза привыкла спать без соски и даже перестала просить ее во время укладывания.

Родители почти сразу заметили улучшения. Частичные пробуждения стали короче, и Лиза после них стала тут же засыпать, поскольку ее перестали будить. Ко второй неделе частичные пробуждения утратили проблемный характер. Если они и случались, то слабо выраженные (Лиза немного извивалась и взмахивала руками), и заходить в ее комнату стало незачем. Большую часть ночей мама с папой и не знали, просыпалась ли она. Прошло еще несколько недель, и частичные пробуждения пропали совсем.

Ною, в активное время суток жизнерадостному и послушному мальчику, было почти три года, и весь последний год он часто просыпался ночью. Укладывали его в полвосьмого вечера, и он всякий раз упирался, убегал, требовал еще сказочку и убегал снова. Было уже довольно поздно – не меньше девяти или десяти часов вечера, – когда он, наконец, оставался в постели и легко засыпал. Однако часа через два-три он начинал бормотать и ворочаться, потом вскрикивал, заливался слезами и сильно потел. Он бешено извивался, перекатывался и размахивал руками, наматывая на себя простыню и ударяясь о стену. Выглядел он при этом ошарашенным – как говорили его родители, «не в себе». Иногда он произносил нечто осмысленное: «Нет, не хочу», «Уходи», – но большую часть того, что он говорил, было невозможно разобрать. Родители были в смятении, поскольку не могли успокоить его. Казалось, он не узнавал их, отпихивал, и порой это их злило.

Они все равно продолжали окликать и трясти его, пока приступ не заканчивался (через 15–20 минут). Тогда он расслаблялся, потягивался, зевал и начинал засыпать. Иногда через час или два приступ повторялся, но почти всегда оказывался короче и слабее. Остаток ночи проходил спокойно. Незадолго до обращения ко мне родители Ноя попробовали отменить его дневной сон, рассчитывая, что это сделает ночной крепче, но добились противоположного.

Частичные бодрствования Ноя были похожи на Лизины, но интенсивнее. Он был крупнее, мог сильнее ударить, а неспособность отвечать и связно говорить в возрасте почти трех лет производила более странное и пугающее впечатление, чем аналогичное поведение ребенка помладше. Я рассказал родителям Ноя о частичном пробуждении и дал им тот же совет, что и родителям Лизы: не подходить близко и дать ребенку заснуть, не донимая вопросами. Однако я рекомендовал им во время приступа находиться у него в комнате и следить, чтобы он не ушибся. Понимая, что происходит, они не испытывали прежней растерянности и не обижались, что Ной словно бы встречает в штыки их помощь.