Станислав Лем - Черное и белое (сборник)

Мирдифирди-авеню: место в Нью-Йорке, где можно перекусить;

мисс Пинглларс & Томми Пинглларс: яблоко от яблони не далеко падает;

Мэйфаир 617: абонентский ящик для контактов;

Уильям Фолкнер ака Ф.К. Хартли: наверняка убийца, но неизвестно кого;

Мамбер Драмбер: офис следственного отдела Нью-Йоркской полиции;

лейтенант Драммонд: бывший партнер Кэвиша, работающий в государственном секторе;

Хопс Клопс: здесь главный герой паркует запасной автомобиль;

Карел Аддамс: трагическая своими последствиями ошибка;

счетчик Гейгера, стетоскоп: стандартное оснащение каждого частного детектива».

В Нью-Йорке издана книга «Дневник и различные наблюдения» [121]Томаса Эдисона, который в определенной степени стал символом изобретателя-самоучки, собственным трудом и изобретательностью добившегося признания общества. В книге, которую я хочу обсудить, он пишет de omnibus rebus et quibusdam aliis [122]. При этом автор затрагивает темы музыки и ее будущего в Соединенных Штатах, кино, атомной энергии, радикализма (т. е. социализма), конференций по разоружению и ликвидации войн, критикует существующие методы воспитания, представляя проект собственных, занимается проблемами молодежи, философии, прогресса, влияния механизации жизни на общество, положения изобретателя в мире, и, наконец, экономическими (золотой стандарт), философскими и онтологическими проблемами, записывая собственные взгляды на суть жизни и смерти, контакт с духами и т. п.

Из всех этих статей – именно такую форму имеют заметки по вышеперечисленным темам – возникает фигура автора, возможно, более интересная для писателя, чем для ученого, если только этот последний особо не интересуется ошибками мышления и квазинаучного предвидения. По сути, хотя Эдисон многократно повторяет, что люди «слишком мало пользуются серым веществом своего мозга», сам он часто использует свои мозговые клетки не лучшим образом. В пророчествах, которые должны показать будущие судьбы мира, он совершает многочисленные ошибки социологической или психологической природы, часто также обнаруживает незнание элементарных фактов (когда, например, утверждает, что можно будет использовать для движения машин вращение Земли вокруг своей оси). Эти ошибки особенно ясно видны при обсуждении социализма, который он называет радикализмом. Эдисон просто считает, что «агитаторы лгут», но американский рабочий, к счастью, по сути «хороший», поэтому его следует уберечь от подлых обманщиков, которые готовы испортить его благородную нравственность. На первый взгляд автор демонстрирует определенную ориентацию в основополагающей социалистической литературе, но иногда аргументирует в пустоте, преодолевая постулат «равенства» в форме, в какой употреблял его, пожалуй, Сен-Симон, а не творцы научного социализма. Не в состоянии выбраться из мыслительных схем, рожденных капиталистическим строем, Эдисон считает, что строй этот есть единственный, окончательный и освященный во веки веков. Это не очень сильно нас удивляет, так как достаточно вспомнить, что он был изобретателем в самом американском смысле этого слова: типичный self made man [123], бизнесмен и техник в одном лице. Из бесчисленного множества его изобретений трудно выбрать хотя бы одно действительно его собственное, которое до того, как он им занялся, не находилось уже в стадии более или менее удачных проработок. Будет ли это фонограф, лампочка или кино, роль Эдисона сводилась, главным образом, к систематическому рассмотрению проблемы, а также к разработке ее при помощи большого штата специалистов, причем успеху главным образом сопутствовал метод проб и ошибок, неоднократно используемый и в точных науках, но точно не принадлежащий к наилучшим инструментам, какие знает современная методология. Вспоминаю об этом, потому что слова «я» или «мой» повторяются в работах Эдисона очень часто. Категоричность его утверждений соответствует их наивности. Как мы узнаем, в своей лаборатории он даже пробовал решить проблему атомной энергии. Ничего удивительного, что ему это не удалось, потому что метод «молотка, клещей и здравого рассудка», который позволил сконструировать лампочку, фонограф и динамо-машину, в этой области должен был подвести. Кажется несомненным, что время «изобретателей божьей милостью», применяющих эдисоновский метод, прошло, как прошла эпоха либерализма. Дорога ведет сегодня от теории к практике, а не наоборот. В то же время Эдисон уверен в чем-то обратном: он считает, что изобретатель-техник является пионером всякого, не только технического, прогресса, что он прокладывает дороги, которыми вслед за ним движется социолог, политик, педагог и художник. Трудно без улыбки читать его необычные замечания о музыке. Они напоминают, пожалуй, высказывания багетчика о художественной ценности вставляемых им полотен. Эдисон, который, как утверждает, любит музыку, делит ее на «сочиненную» и «сделанную из ничего», причем этот последний эпитет является sui generis [124]похвалой и достался он, среди прочих, Бетховену.

Несмотря на эти и другие промахи, которые иногда соседствуют с абсолютной наивностью («единицы жизни», «духи»), ему нельзя отказать в оригинальности некоторых взглядов, а также в способности краткого изложения мысли. В книге представлено много идей, заслуживающих внимания, например, в деле воспитания и образования при помощи кино ( visual education ), или на тему изучения памяти, а также особого научного бессилия американцев, но подавляет их совершенно не замечаемый Эдисоном субъективизм. Из каждого предложения видно, что написал его человек повсюду известный и знаменитый, который сам в полной мере поверил в свое величие (не только в области применяемой техники).

Намного интереснее Эдисона-музыковеда, социолога, биолога и философа Эдисон как человек: что есть в нем типично буржуазного, как в своих порой удивительных взглядах и мыслях он представляет яркий образец своего типичного соотечественника. К сожалению, эта тема выходит за рамки данной рецензии, изложенной с науковедческой точки зрения.

Научно-фантастический роман, который серьезно оценивается по критериям большойлитературы, представляет собой странный феномен. На обложке пейпербека можно прочитать, что «Левая рука тьмы» [125]даже похожа на «Дюну» Фрэнка Герберта; если это и так, такое родство никак не добродетель, что мы позднее объясним.

Невозможно забыть этот роман сразу по окончании чтения, он принуждает к обдумыванию; и это также удивительно для НФ. Заметно, что Ле Гуин – дочь великого Кребера. Набросок чужой культуры богат на выдумку и выполнен уверенной рукой; предполагаемое антропологическое образование и сила фантазии первоклассны. Итак, вероятно, это НФ , которая уже принадлежит большойлитературе? Но если произведение НФ проламывает стены гетто, чтобы образовать часть литературы, оно должно стать вровень с ее мировыми вершинами, так как объем проблематики НФ имеет склонность к достижению космических и онтологических размеров. Только в типичном случае такие мощные проблемы бывают в НФ неправильно поставлены и неправильно решены. К сожалению, этот роман – не «большая литература». Он содержит важные суждения, которые, однако, не развиваются и остаются страдающими одышкой, поскольку центр тяжести сюжета расположен неправильно. Главной задачей является борьба планеты Зима за право быть принятой в космический союз, замечательная бисексуальность кархидцев образует, напротив, только (очень интересный) фон. Все, что могло стать онтологической глубиной, оказывается в конце только чистой экзотикой. Как жаль! Ведь процесс должен был стать обратным; игра за введение «другого человечества» в планетный союз должна была по ходу действия уйти в тень, а замечательное качество судеб кархидцев должно было разъяснить нам нашу собственную судьбу. Почему так? Ведь то, будет ли Зима принадлежать космическому союзу или нет, не может быть причиной экзистенциальных различий в дальнейшей жизни кархидцев любые альтернативы не меняют в их сущности ничего, и эта сущность такова, что может передать нам немало прозрений в нашу собственную судьбу.