Станислав Лем - Черное и белое (сборник)

Долгий период мне приходилось ограничивать время, посвящаемое чтению, сейчас же – благодаря прогрессу в медицине – я восстановил зрение и мне рекомендовано разбавлять чтение просмотром телепередач. Об его прогрессирующей кретинизации я упоминал уже многократно, но недавно благодаря спутниковой антенне посмотрел американский фильм под названием «Последний динозавр» [221], который вынуждает меня вернуться к этой теме. Хотя я иногда случайно смотрел отрывки различных глупостей в сериалах, от этого динозавра я как бы получил палкой по лбу. История заслуживает краткого пересказа.

Ученые в белоснежных комбинезонах, собранные в мигающей индикаторами лаборатории, планируют экспедицию в Антарктику на подводной лодке. Экипажем руководит солидный пожилой человек, который в преддверии встречи с динозавром дает профессору слово чести, что никакого вреда скотине не причинит. В его команде идут: один негр, один достаточно красивый шатен и одна привлекательная блондинка (ни один американский фильм не может обойтись без блондинок). Их транспортное средство выныривает из-подо льдов на Южном полюсе, где – как знает каждый ребенок – простирается тропическая пустыня и тучами летают птерозавры. Блондинка фотографирует каждый кустик и каждый след стопы чудовища вида пресмыкающихся, которое вскоре появляется из зарослей. Руководитель экспедиции, забыв о клятвах, стреляет в него, теряет карабин, блондинка падает в лужу, негр тоже, а Tyrannosaurus rex подходит к ним на двух ногах – поскольку больше не имеет – с угрожающими намерениями.

Кроме того, почему-то в жаркой саванне появляется стадо почти голых австралопитеков, то есть пралюдей, в длинных черных париках и разукрашенных чертовским образом какой-то мазью. В этом месте у меня начала появляться уверенность, что весь сценарий придумал один из этих австралопитеков, другие же помогли ему в съемках фильма. Экспедиция убегает и возвращается. Руководитель, лишенный огнестрельного оружия, сооружает нечто вроде римской баллисты напротив пещеры, в которой снова должен появиться тиранозавр. Кроме связи с американской базой, ломается все. Питекантропы атакуют экспедицию, но шеф делает арбалет и стреляет в наступающих человекообезьян перистыми стрелами, которые предоставил ему сообразительный режиссер. Человекообезьяны убегают, связь с базой устанавливается, баллиста не попадает камнем в тиранозавра. Блондинка с шатеном отплывают, изобретательность сценариста повелевает усатому руководителю экспедиции, который полностью ее загубил, в наказание остаться в джунглях вместе с заслуживающей доверия самкой человекообезьяны.

Не веря собственным вылеченным глазам, я смотрел этот ужасный бред и решил сделать все, что возможно, чтобы такие безвкусные образцы глупости, вместе с блондинками и шатенами, больше не нарушали моих уже тающих остатков веры в старую добрую поговорку: «Человек – это звучит гордо».

Самое удивительное, что идеями, в несколько тысяч раз менее кретинскими, можно сыпать как горох из мешка. Тем временем мне уже разъяснили, что в фильмах мотивация каких-либо действий сводятся к контрабанде наркотиков, взломам крепко защищенных сейфов, атакам на незнакомых и известных лиц из политической элиты несуществующих государств, а также и к обычным убийствам с использованием пистолетов с глушителями по причине либо абсолютно невероятной, либо безо всякой причины – кроме естественной необходимости кассовых сборов. Если же добавить к этому всему способ, каким нам эти Гималаи глупостей подают, то есть рекламную нарезку, каждый может с легкостью показать, где у него от этой рекламы в мозгу образовались мозоли.

В особенности майонезы, супы с настоящими клецками, пудинги, как реликвии поднимаемые танцующими старушками, большие старые медведи, борющиеся за туалетную бумагу, а также полная очарования молодая девица, которая гримасами дает нам понять, что она каждый раз приближается к оргазму при использовании такой бумаги, дополняют и, наконец, совершенствуют чары счастья, за которые мы благодарны современнейшей технологии самых идиотских передач со спутниковых орбит в новом столетии.

Впрочем, я предпочел бы провалиться под землю, чем рассказывать еще что-либо о том, что совершают Cупермен и его коллега Человек-паук. Я начинаю догадываться, что зеленые человечки действительно существуют и что это они до тех пор будут оглуплять человечество, пока оно покорно позволяет себя сожрать.

Мне кажется странным, что распалась эта устойчивая последовательность, в какой шествовали друг за другом эпохи парадигм во всех видах искусств. Обычно знатоки соглашаются, что мы живем в период декаданса, ведущего к упадку высоко ценимых ранее способностей и вкусов. Все глубже мы погружаемся в скопления смердящего мусора, повсеместность которого столь абсолютна, как будто бы за ним стоит какая-то сила, принуждающая к уважению всего, что нам приволокут, нарисуют, расскажут или изваяют из каких-то мерзких ошметок лица, считающиеся людьми искусства. Добавим к этому еще секс, кровь, фрагменты трупов, руины и выражения, означающие бессмыслицу. В области изобразительного искусства нет, говоря без обиняков, такой гадости, такой мерзости, такой зловонной рвоты, которую бы не размещали на выставках, не воспроизводили и не восторгались ею, если и не искренне, то изображая восхищение, пусть и несколько критическое.

Я, конечно, не утверждаю, что человеческие уродства, унижения, увечья или муки не были объектами искусства прошлых веков. Однако, как правило, в подтексте этих показов крылась оскорбленная гуманность, к примеру, как в известном собрании картин Гойи, посвященных изображению военных зверств. Однако никогда так выразительно и так настойчиво, как сейчас, художники не демонстрировали нам человеческие извращения исключительно затем, чтобы вызвать шок. Прошу учесть, что если викторианская эпоха, очень старательно прикрывая человеческую телесную наготу, за кулисами стыдливо прятала от общественности свою распущенность, то сейчас нет уже ничего, никаких границ, никаких тормозов, какие художник мог бы чувствовать или, по крайней мере, принимать во внимание, выставляя на суд общественности свое произведение.

Необычайно трудно представить себе радикальную смену этого фасада, настолько бесстыдного, что все патологические формы органической жизни украшаются и демонстрируются нам как достойные сосредоточенного размышления. Дошло уже до такого соперничества нечистот, что каждая разновидность тупости находит знатоков и пьедестал. Делая наброски фигур ужасных калек, Брейгель, однако, надеялся выразить беспомощное сожаление по поводу столь униженного человеческого существования. Сейчас в цене уже не прекрасные нагие женщины, а голые дряблые старухи, скрученные ревматизмом, которых можно увидеть на соответствующих страницах прекрасно издаваемых публикаций.