Мэри Роуч - Путешествие еды

«Спросите Джули, как она себя чувствует», – бросил Левитт через плечо, выходя из комнаты. Проведя целый день в роли судьи-оценщика, Фюрн тревожилась, не отравилась ли она сама. Она чувствовала себя действительно нездоровой и весь вечер страдала от головной боли. Поборник вегетарианства Джон Харвей Келлог писал, что знает «одного полного жизни парня», которого мучили «жестокие приступы головной боли», когда он в своей лаборатории был вынужден находиться в атмосфере «кишечных выхлопов мясоеда».

Сероводород, поступающий из сосуда с разлагающимся крысиным пометом, имеет концентрацию в тысячу частей на миллион. «Не вздумайте это нюхнуть прямо из трубки», – предупреждает Фюрн. Она отскакивает в сторону и вслух зачитывает воображаемый заголовок: «ИЗОБРЕТАТЕЛЬ, УБИТЫЙ ЗАПАХОМ ФЕКАЛИЙ». У Джули милый среднезападный акцент, и говорит она почти как следователь Мардж из фильма «Фарго», правда, немного смягчая убийственный накал интонаций.

Однако не забывайте: речь идет о сероводороде, «газующем» в маленьком пузырьке размером с тюбик губной помады. А могут ли обстоятельства сложиться так, что обычная концентрация сероводорода будет вредить человеку? И не представляют ли общественной опасности люди с усиленным метеоризмом? В уже упоминавшейся выше «Внутренней гигиене» автор этой книги Джеймс Уортон цитирует одного врача XIX века. Тот полагал, что представляют. И призывал всех, у кого образуется много кишечных газов, сдерживать свои «порывы», памятуя о благе домочадцев и друзей. «Почти так же преступно, – писал он, – отравлять окружающих собственными вéтрами, как и более осязаемыми ядами». Меня занимало, нет ли в подобных утверждениях хотя бы зерна истины – ну, скажем, если дело происходит в замкнутом пространстве? Когда наступают холода, поделилась я с Фюрн, иногда спишь, забравшись с головой под одеяло. А зима – сезон брюссельской капусты, которая всегда была любимым блюдом Эда, подававшимся исключительно для него одного.

Фюрн заверила меня: под стеганым одеялом вполне достаточно воздуха для разбавления исходящего от супруга сероводорода, что делает последний безопасным. Я решила проверить, насколько все это верно, и послала по электронной почте вопрос Левитту. Он подтвердил, что «пассивное вдыхание» в данном случае не должно вызывать опасений.

Особенно в сравнении с преступником особой категории. Он – тот, кто не просто производит газы, но и сам «получает огромную дозу сероводорода, проникающего далее сквозь слизистую оболочку кишечника». Или, как еще более взволнованно говорит об этом Джон Харвей Келлог: «Если одно только вдыхание ничтожных концентраций летучих ядов, порождаемых гниющими веществами, способно производить столь неприятные эффекты, то сколь же тяжелы последствия удержания их в теле… где все их ядовитые составляющие абсорбируются, всасываются в кровь и циркулируют по всему организму?» Левитт не замедлил с разъяснением: мол, пока еще ни одно исследование не доказало пагубность поступления в кровь сероводорода или любых других компонентов содержимого кишечника, способных проникать сквозь слизистую оболочку и стенки.

Впрочем, если толковать о здоровье, то публика редко жаждет доказательств. Люди в большинстве своем полагаются на собственную интуицию, а не на ученые изыскания. И теория об опасности фекального самоотравления – или аутоинтоксикации – вовсе не противоречит глубокому интуитивному восприятию. «[Люди] считают, что если испражнения грязны, то в наилучшем состоянии тело пребывает тогда, когда совершенно свободно от подобной субстанции», – писал Уолтер Альварес в своем глубокомысленном и вызвавшем широкий резонанс эссе 1919 года, опубликованном в The Journal of the American Medical Association . Чем меньше времени фекулентные яды находятся в наших кишках – такова логика подобных рассуждений, – тем меньше всякой дряни всасывается в кровь и тем здоровее мы себя чувствуем. Аутоинтоксикация – одна из самых распространенных и стойких идей, коих немало наплодилось в долгой истории медицинской псевдонауки, полной множества пузырей подобного рода.

Аутоинтоксикация (под прикрытием модного словечка из арсенала «борцов за здоровье» выдаваемая за диагноз) пользовалась наиболее широким влиянием на заре прошлого века – как логическое продолжение «теории миазмов». С начала и почти до конца XIX столетия, пока врачи еще не выявили роль микроорганизмов и насекомых в возбуждении и распространении болезней, причины недугов искали в облаках испарений, пропитанных ядовитыми газами непонятной природы. Эти миазмы поднимались над сточными водами, открытыми канализационными трубами, свалками и даже над могилами.

Если верилось в опасность, исходящую от миазмов, то легко было уверовать и в угрозу своих собственных нечистот. Поставщики слабительных и клизм угождали растущему спросу, толкуя о толстом кишечнике, как об «уборной без слива», «забитой сточной канаве», «выгребной яме, полной смертельной заразы». В книге Уортона есть репродукция журнальной рекламы французского слабительного Jubol . На картинке показаны человечки в форменной рабочей одежде, на четвереньках расположившиеся в толстом кишечнике – с жесткими щетками на ногах и в руках и с мусорными ведрами рядом. Ну в точности как те, кто чистит парижскую канализацию [183].

Никто как будто и не стремился обратить внимание на то обстоятельство, что ни сами яды, ни механизмы, в силу которых те якобы вредоносны, не были установлены и названы своими именами. Там, где царит шарлатанство, чем больше тумана, тем лучше. «Возникла необходимость, – писал Уортон, – типичная для медицины во все времена. Нужно было найти объяснение происходящему и выработать основу для постановки диагноза пациентам, изводящим врачей жалобами на дурное самочувствие, но неспособных представить ни единого ясного свидетельства мучающей их органической патологии». Аутоинтоксикация – клейковина начала прошлого столетия.

Ложная диагностика порождает мнимое лечение. На рубеже прошлого века промывка толстого кишечника стала большим бизнесом – намного бóльшим, чем в наши дни. Но нигде она не принимала таких масштабов, как в доме № 134 по западной 65-й улице Манхэттена. Именно здесь, в трехэтажном особняке, располагался Тирреловский институт гигиены и J. B. L. – производитель и распространитель крикливо рекламируемого флатулентного устройства под названием «Каскадный ирригатор кишечника». Если раскрыть аббревиатуру, то J. B. L означает Joy Beauty Life – «Наслаждайтесь красивой жизнью». Подразумевалось, что, уплатив $12.30, вы приобретаете нечто более возвышенное, чем подушка-пердушка с патрубком-соплом.