Борис Акунин - Голоса времени. От истоков до монгольского нашествия (сборник)

В оформлении использованы иллюстрации, предоставленные агентствами Fotobank, Shutterstock, РИА Новости и свободных источников

© B. Akunin, 2015

© В. Я. Дерягин, наследники, 2015

© А. К. Светозарский, 2015

© В. В. Колесов, 2015

© М. Б. Свердлов, 2015

© О. В. Творогов, 2015

© Д. С. Лихачев, наследники, 2015

© Л. А. Дмитриев, наследники, 2015

© Т. Н. Джаксон, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Предисловие и перевод В. Я. Дерягина

Комментарии В. Я. Дерягин, А. К. Светозарский

В «Повести временных лет» под 1051 годом читаем: «Поставил Ярослав Лариона митрополитом, русина, в Святой Софии, собрав епископов». За краткой этой записью стоит событие чрезвычайное в истории Древней Руси. Всего за шестьдесят три года до этого, в 988 году, отец Ярослава, киевский князь Владимир Святославич, сам принял христианство и повелел креститься киевлянам, или «просветил всю землю Русскую», как говорили о нем современники и потомки. Крестили князя и киевлян, по свидетельству летописца, греческие священники, привезенные Владимиром из Корсуня вместе с женой, византийской царевной. Все киевские митрополиты со времени основания на Руси митрополии были греками. Только патриарх Константинопольский мог направить в Киев митрополита. Ярослав Владимирович нарушил этот обязательный пункт церковного устава.

Избрание своего собственного патриарха, русского по происхождению, не просто означало попытку Ярослава утвердить самостоятельность Русской Церкви, но было также одним из проявлений общего политического и культурного подъема Руси к середине XI века. За время правления Святослава, Владимира и Ярослава Киевская держава расширила свои пределы и укрепила рубежи, на Руси было основано множество городов, украшенных великолепными храмами, развились законодательная деятельность, школьное образование, книжное дело.

Святой Иларион, митрополит Киевский. Икона XI в.

Избрание русина Илариона митрополитом киевским означало и признание заслуг выдающегося церковного деятеля и политика, законодателя, философа, проповедника и литератора. В той же записи 1051 года составитель «Повести временных лет» рассказывает, «чего ради прозвася Печерский монастырь». А рассказ начинается с того, что князь Ярослав любил село Берестово и церковь Святых апостолов, которая была там. Церковь в Берестове, перестроенная в первой четверти XII века на том самом месте, где она была во времена Ярослава, – Спаса на Берестове, – и поныне служит одним из украшений Киева. Она находится рядом с Киево-Печерской Лаврой, в центре Киева, а в XI веке село Берестово было загородной резиденцией князя. Во времена Ярослава, рассказывает летопись, среди священников церкви в Берестове был один именем Ларион, «муж благ, и книжник, и постник». Летописец скуп на эпитеты в характеристике этого великого человека.

Из Берестова благочестивый священник, презвутер Иларион часто ходил на берег Днепра, где был тогда «лес великий», и здесь он молился в уединении, выкопав для себя «печерку малу», двусаженную. «Движимый промыслом Божьим», эту пещерку найдет потом Антоний, первый игумен Киево-Печерского монастыря, от нее и начнется знаменитая обитель, ставшая уже в XI веке центром летописания, книжности, просвещения, своеобразной Академией и Университетом Древней Руси. Распространение печерских монастырей на Руси от Пскова до Нижнего Новгорода – не случайность, а закономерное следствие авторитета первой печерской обители в Киеве.

Начало русского печерского иночества было не единственным благим делом Илариона. В преамбуле церковного Устава Ярослава прямо указано, что князь этот Устав «сгадал с митрополитом своим Ларионом». Еще Устав Владимира, первый на Руси «закон о Церкви», заложил основу ее материального существования. Владимиром ей дарована была «десятина» от всех доходов в государстве. Устав Владимира определил и правовую независимость Церкви – представителей зарождающегося сословия князь освободил от светского суда. По форме Устав Владимира представлял собою грамоту, Устав Ярослава – свод законов.

Вряд ли можно сомневаться в том, что Иларион принимал самое активное участие в составлении Правды Русской, первого дошедшего до нас свода законов Древней Руси. В старшей части этого свода, которая называется Правдой Ярослава, имеются очевидные текстовые схождения с церковным Уставом Ярослава.

Идеология отражается в терминах. Историк русского права не может не обратить внимания на то, что в дошедших до нас дохристианских юридических документах, договорах русских князей с греками 911 и 944 годов многократно упоминается «закон русский», «закон греческий», а в Правде Русской термина закон нет вообще – только «правда» и «суд». Термин закон ушел из светского законодательства Руси на несколько столетий, почти до Петра, – его нет в судебниках и ранних уставных грамотах. Само слово, конечно, из языка не исчезло, оно сохранялось как термин богословия и церковного строительства: Закон и Завет в православной литературе часто выступают как синонимы, «Закон судный людям» был широко известным на Руси сводом внутрицерковных установлений. Идеологическое объяснение этому языковому факту – исчезновению из светской юридической терминологии слова закон – находим только в «Слове о Законе и Благодати» Илариона. Закон – не православное слово.

Византия так и не признала «самозванного» митрополита. Вскоре после смерти Ярослава в Новгородской первой летописи упоминается уже киевский митрополит грек Ефрем. О судьбе Илариона после настолования Ефрема точно ничего не известно. Есть предположение, что Иларион был пострижен в Киево-Печерском монастыре и принял монашеское имя Никон, что именно он был составителем Киевского летописного свода 1073 года и автором погодных летописных записей после 1054 года.

Это все-таки предположение, но несомненным благим делом Илариона и князя Ярослава, духовником которого был Иларион, надо считать установление на Руси совершенно особого отношения светской и духовной власти: на Руси Церковь не подчинялась полностью государю, как патриархия подчинялась императору в Царь-граде, и не соперничала со светской властью, как папская церковь в Западной Европе. Православная Церковь на Руси стала вассалом и духовником государства одновременно. Как был духовником и соратником Ярослава Иларион, так стал впоследствии вдохновителем победы Дмитрия Ивановича Преподобный Сергий.