Эндрю Робертс - Черчилль и Гитлер

Сверх того в течение последующих полутора лет Черчилль потратил почти двадцать тысяч фунтов на восстановление дома, который еще многие годы требовал постоянных денежных вложений, так что Клементина постоянно жаловалась на то, что, в конце концов, он их разорит. И, тем не менее, это было как раз то убежище, какое было нужно человеку, периодически страдавшему от приступов уныния и тоски, – только открывающиеся оттуда великолепные виды на кентский Уилд способны были вновь поднять настроение.

Если Оберзальцберг по духу был самым вагнеровским и тевтонским уголком в Центральной Европе, то графство Кент было самым английским из английских графств. Так же как географическое положение и внешний вид Бергхофа располагали Гитлера к мечтам о завоеваниях, так и кентский Уилд укреплял Черчилля в решимости противостоять им.

Гитлер был одержим архитектурными проектами, призванными подчеркнуть недавно обретенное величие Германии и его самого. Он, сам того не подозревая, полностью разделял проницательное замечание Черчилля о том, что: «Сначала мы формируем здания, а потом они формируют нас». Градостроительные планы Гитлера в отношении Берлина отражали его манию величия. Пока Геббельс организовывал масштабные шествия в честь псевдорелигиозного культа личности фюрера, Шпеер получил от Гитлера приказ возвести новое здание рейхсканцелярии, которое должно было одновременно поражать и подавлять посетителей, всего в нескольких метрах от Потсдамской площади. Сегодня от здания не осталось и следа; на его месте сейчас располагается жилой комплекс и – что символично – детский сад. На планах видно, что новая канцелярия Гитлера в двадцать раз превосходила по размерам старую. Дата строительства новой рейхсканцелярии – 1938 год – чрезвычайно важна, поскольку именно в этот год Гитлер объявил о присоединении к Германии Австрии – в марте, и Судетской области – в октябре, добившись, таким образом, достижения двух важнейших внешнеполитических целей, не прибегая при этом к войне.

Строя грандиозные планы по расширению территории на Восток в целях создания Lebensraum (жизненного пространства) для германского народа, Гитлер стремился произвести на зарубежных гостей как можно большее впечатление. Шпееру, которого он произвел в архитекторы своей новой столицы, «Германии», Гитлер объяснял: «В скором времени мне предстоит провести очень важные конференции. Для них мне понадобятся большие залы, которые произведут впечатление на людей, особенно на наименее значимых из них». Новое здание рейхсканцелярии имело в длину 400 метров. Хотя формально она располагалась по адресу Фоссштрассе, 2–6, вход в нее находился в другом месте. Шпеер умышленно расположил его, на первый взгляд, в совершенно нелогичном месте – в торце здания со стороны Вильгельмштрассе. Это означает, что прибывающие высокопоставленные гости прежде, чем попасть в кабинет фюрера, должны были пройти по располагающейся в центре величественной Мраморной галерее длиной почти триста метров мимо залов, из которых каждый последующий был роскошнее предыдущего. Гитлер с восторгом воспринял идею Шпеера: «Проделав долгий путь от входа до приемной, они получат представление о могуществе и величии Третьего рейха!»

Кабинет Гитлера представлял собой громадное помещение площадью 360 квадратных метров, украшенное массивными люстрами и колоссальных размеров ковром пастельных тонов. На передних панелях гигантского рабочего стола фюрера помещались фризы с изображением голов трех мифических существ, одной из которых была голова Медузы с извивающимися вокруг нее змеями. В античной мифологии любой, кто видел Медузу, немедленно попадал под действие ее чар и обращался в камень. Гитлер редко работал в этом кабинете; он служил единственно для приема посетителей и призван был повергать их в трепет перед харизмой фюрера и могуществом Германии.

А теперь давайте сравним все это с резиденцией премьер-министра на Даунинг-стрит, 10, обычным домом ленточной застройки в районе Уайтхолла, который нисколько не выделяется ни своими размерами, ни стилем, по крайней мере, снаружи. Рой Дженкинс описывал его, как «один из самых ветхих домов в Лондоне, построенных в начале восемнадцатого века, – период, славящийся сооружением непрочных построек». Резиденция премьер-министра слегка напоминает ТАРДИС Доктора Кто, внутри нее гораздо больше места, чем может показаться снаружи, поскольку она занимает также прилегающие дома и благодаря системе переходов, невидимых снаружи, соединяется с другими частями Уайтхолла. Трудно представить себе что-то более непохожее на роскошное, но непрактичное здание рейхсканцелярии. Тем не менее, почти вся рабочая зона на Даунинг-стрит могла бы целиком поместиться в кабинете Гитлера.

Неудивительно, что у британского премьер-министра практически нет шансов соперничать с Гитлером в том, что касается харизмы. До войны английские политические лидеры передвигались по улицам без сопровождения телохранителей, политических советников и помощников, как это принято сегодня, и эта доступность также мешала им в приобретении харизмы. Даже во время войны Черчилль часто отправлялся в парламент пешком по Даунинг-стрит. Сегодня, даже в мирное время, премьер-министры предпочитают преодолевать расстояние в триста метров на машине, изъявляя желание пройтись пешком, только когда – как во время похорон королевы-матери в 2002 г. – появляется надежда, что это принесет им политический капитал.

Гитлер и лидеры нацистской партии использовали символику и отличительные знаки в военной форме, высоких сапогах, свастике, нарукавных повязках, флагах, гимнах и салютах, которые создавали общий стиль для партии и ее сторонников. Даже самый узнаваемый элемент внешнего облика Гитлера, его абсурдно маленькие усики щеточкой, прошли несколько стадий развития, несколько раз меняя свою форму. Черчилль тоже понимал, что политику необходимо иметь свой фирменный знак. В эссе, посвященном атрибутам политических деятелей – воротничкам Гладстона, трубке Болдуина и тому подобному, он, не вполне искренне, написал: «Ко мне все это не относится». Он что, действительно полагал, будто обычные люди носят такие фетровые шляпы с высоко загнутыми полями, бабочки в горошек, воротники-стойки со скошенными углами и курят сигары такого размера? Летом 1941 г. он стал поднимать в знак победы два пальца, и в его гардеробе имелись буквально десятки шляп: военные и морские шлемы, тропические шлемы, австралийская широкополая шляпа, русские папахи, хомбурги, панамы, цилиндры, один из которых недавно был продан на аукционе за 10 000 фунтов, ковбойские шляпы, даже головной убор индейского вождя. Он редко курил сигары, но на светских мероприятиях непременно появлялся с зажженной «Ромео и Джульеттой», наставляя сопровождавших его членов парламента из числа тори: «Никогда не забывайте о своем фирменном знаке!» [52]