Нейт Сильвер - Сигнал и шум. Почему одни прогнозы сбываются, а другие – нет

На самом деле между учеными имеется определенный консенсус: в сущности, никто не спорит о том, что парниковые газы вызывают глобальное потепление. Среди тех, кто «искренне верил» в теорию, был преподаватель физики из Принстона Уильям Хаппер, подписавший статью и давший интервью для фильма. «Большинство людей вроде меня верят, что промышленные выбросы приведут к потеплению», – сказал Хаппер примерно на третьей минуте видеофильма. Хаппер спорит с некоторыми предсказаниями эффектов глобального потепления, но не с его причинами.

Я не хочу утверждать, что вам стоит слепо признавать теорию при наличии противоречащих друг другу свидетельств. Правильность теории тестируется посредством предсказаний, а предсказания, сделанные учеными-климатологами, кое-что угадали, а кое-что нет. Температурные данные довольно сильно перегружены шумом. Тенденция, связанная с потеплением, может подтвердить парниковую гипотезу или же может быть вызвана циклическими факторами.

Если потепление в дальнейшем не продолжится, это либо подорвет теорию, либо будет представлять собой случай, когда шум в данных заслоняет собой сигнал. Однако даже если вы верите (в соответствии с принципами байесовского мышления), что почти все научные гипотезы должны оцениваться в вероятностных характеристиках, мы должны придавать больший вес гипотезе, подкрепляемой сильной и ясной причинно-следственной связью. Недавно обнаруженные свидетельства против теории должны приводить к снижению показателя вероятности ее правоты, однако эти свидетельства следует оценивать в контексте других наших знаний (или наших представлений о том, что знаем) о планете и ее климате.

Именно на этой основе и должен строиться здоровый скептицизм. Мы обязаны оценивать силу новых свидетельств, сравнивая их с общей силой теории, а не перемешивать между собой факты и теорию, когда мы оспариваем или защищаем ту или иную идеологию. К сожалению, такая циничная практика получает довольно широкое распространение, когда споры переходят в политическую плоскость, а сторонники разных гипотез оказываются в противодействующих партиях.

Сложно представить себе менее удачно выбранное место и время проведения конференции по вопросам глобального климата, чем Копенгаген в декабре. Тем не менее ООН в 2009 г. выбрала именно этот вариант. В период зимнего солнцестояния дни в городе короткие и темные, возможно, за весь день солнце нормально светит не больше четырех часов, температура довольно низкая, а со стороны Орезунда, узкого пролива, отделяющего Данию от Швеции, налетают порывы ветра.

Хуже того, в стране довольно дорогое пиво. Высокие налоги на алкоголь и множество других товаров в Дании позволяют финансировать инфраструктуру, основанную на «зеленых» технологиях, на уровне, уникальном в масштабах всего мира. Дания потребляет не больше энергии, чем в конце 1960‑х гг. {820}. Отчасти это достигается благодаря экологичным технологиям, а отчасти – низким приростом населения (потребление энергии в США примерно удвоилось за тот же период {821}). Ее пример показывает, что в целях энергосбережения нас может ожидать холодное, темное и довольно затратное будущее.

Поэтому не приходится удивляться тому обстоятельству, что настроение, царившее в копенгагенском Bella Center, варьировалось от скептицизма до полноценного цинизма. Я отправился на эту конференцию в наивном ожидании услышать научные споры по вопросу глобального потепления. Вместо этого я столкнулся с политическим противостоянием и демонстраций разногласий, которые казались неразрешимыми.

Делегаты из Тувалу, крошечного островного государства, расположенного в Тихом океане и считавшегося одним из самых уязвимых стран в случае повышения уровня моря, блуждали по комнатам, громко протестуя против (как им казалось) совершенно неправильных методов снижения концентрации парниковых газов. А крупные страны, отвечающие за подавляющее большинство выбросов парниковых газов, никак не могли прийти к соглашению.

Президент Обама приехал на конференцию с пустыми руками. Он растратил значительную часть своего политического капитала на принятие законопроекта о здравоохранении и связанного с ним пакета стимулирующих мер. Такие страны, как Китай, Индия и Бразилия, казавшиеся (вследствие своих географических особенностей) более уязвимыми к влиянию климатических изменений, чем США, возражали против принятия на себя обязательств, способных затормозить их экономический рост. Однако у них не было полной уверенности в том, какая позиция более верна. Не до конца была понятна позиция России, страны с холодным климатом и избытком природного топлива. Не до конца была понятна и позиция Канады, также холодной страны с избытком энергетических ресурсов. Казалось маловероятным, что она сможет предложить какое-либо решение, для реализации которого у США не хватило бы силы воли {822}. Некое подобие коалиции образовали самые богатые страны Европы совместно с Австралией, Японией и множеством самых бедных стран мира из Африки и Тихоокеанского региона {823}. Однако глобальное потепление представляет собой проблему, в которой наука, в отличие от политики, не носит локального характера.

CO 2быстро обращается вокруг планеты – выбросы от дизельного грузовика в Циндао со временем повлияют на климат в Кито. Следовательно, для достижения цели – снижения выбросов – требуется почти безоговорочное согласие всех стран-участниц, только в этом случае она будут успешно реализована. Но, казалось, что для того, чтобы прийти к согласию, потребуются годы, если не десятилетия.

Во время конференции мне удалось поговорить с некоторыми учеными. Одним из них был Ричард Руд, спокойный человек из Северной Каролины, некогда руководивший группой ученых в НАСА, а теперь преподающий курс климатической политики студентам Мичиганского университета.

«Работая в НАСА, я понял, что в ракетостроении используются сравнительно простые физические правила для решения комплексных проблем, – рассказал мне Руд. – Научная часть сравнительно проста. Другие части – методы развития политики или соответствие требованиям здравоохранения – связаны со сравнительно более сложными проблемами, поскольку в них отсутствует четко определенный механизм причинно-следственной связи».

Наш разговор с Рудом постоянно прерывался объявлениями по системе громкой связи Bella Center. «Мы не пришли к консенсусу. Поэтому я вновь откладываю рассмотрение этого вопроса», – произнесла женщина с сильным французским акцентом, старательно пытавшаяся говорить на английском. Услышав это, Руд рассказал мне о трех типах скептицизма, часто присутствующих в разговорах о будущем климата.