Валид Фарес - Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Как уже говорилось, на фоне яростной реакции режимов Среднего Востока, а также джихадистской пропагандистской кампании, которую вызвало свержение Саддама, администрация США изменила свою риторику. 6 ноября 2003 г. президент Буш выступил с речью на тему «глобальной демократической революции» на юбилейной церемонии, посвященной двадцатилетию Фонда «Национальный вклад в демократию». Он, в частности, сказал: «Это огромное и трудное предприятие, но оно стоит наших усилий, стоит наших жертв, потому что мы знаем, что поставлено на карту. Неудача иракской демократии ободрит террористов по всему миру, повысит опасность для американского народа и лишит надежд миллионы людей этого региона. Иракская демократия победит – и эта победа пошлет весть от Дамаска до Тегерана о том, что свобода может стать будущим каждой нации. Создание свободного Ирака в самом сердце Среднего Востока станет поворотным пунктом для глобальной демократической революции» 3.

Выступление ясно дало понять, что изменения, коснувшиеся Ирака, не обойдут Иран и Сирию. Идея речи заключалась в том, что «демократическая революция» уже началась. Слушая выступление президента, я заметил некоторых лидеров неправительственных организаций, которые тоже слушали ее с некоторым недоверием: понимает ли Белый дом разрушающее значение произнесенных президентом слов. Разумеется, я это сказал в положительном смысле. На телекомпании MSNBC, где я работал экспертом по проблеме терроризма, я постарался донести до аудитории, насколько серьезно это изменение в политике.

Но ведущие американские СМИ восприняли новый дискурс не так, как я и мои единомышленники. Имея за спиной десятилетия аналитической работы и наблюдений, я сразу же обратил внимание на то, что администрация США объявляет войну гигантской силе, намного превосходящей Афганистан и Ирак. Понимали ли Буш и его советники всю титаническую мощь соперника, которому вознамерились противостоять, когда вписывали в текст президентской речи фразу о «глобальной демократической революции»? Не то чтобы я был против такой миссии, скорее наоборот. Я посвятил лучшие годы своей жизни тому, чтобы увидеть воплощение этой миссии. Но меня тревожило, что Америка не была готова справиться с этой задачей. Если США не проведут всеобъемлющие изменения на Ближнем Востоке, джихадисты рано или поздно расползутся по всему региону, единственным противовесом им станут старые добрые автократы, и народы будут и дальше страдать от деспотии. Если же Америка и либеральные демократии перейдут в наступление – не только в смысле победы на двух уже открытых фронтах боевых действий, но в смысле свержения всех авторитарных правителей и расширения пространства демократии, – то им придется иметь дело со всей коалицией «братства противников демократии», от нефтяных режимов до «Братьев-мусульман», «Баас», хомейнистского иранского режима, «Хезболлы», «Аль-Каиды» и салафитов всего мира. К этой компании следует добавить и их западных «друзей» – лоббистов, в первую очередь в Америке.

Понимала ли администрация Буша гигантский масштаб задекларированной задачи? И еще более тревожный вопрос: была ли американская бюрократическая машина заодно с президентом? На самом деле, как я уже неоднократно отмечал в этой книге, целые слои американских бюрократов либо саботировали начинания администрации, либо в некоторых случаях были откровенно заодно с «братством противников демократии». Дистанция между речью президента и чиновниками, дипломатами, которым предстояло осуществлять его политику на практике, была огромной.

Далее Буш в той же речи сказал: «Наступление свободы – это вызов нашего времени; это вызов нашей стране. От «Четырнадцати пунктов» XXVIдо «Четырех свобод» XXVIIи до речи в Вестминстере XXVIIIАмерика ставит свою мощь на службу одного принципа. Мы уверены, что свобода – это проект природы; мы уверены, что свобода – это направление истории. Мы уверены, что человеческое предназначение и совершенство достигаются через свободу. И мы уверены, что свобода – та свобода, которую мы ценим, – существует не только для нас, свобода – это право и способность всего человечества». Мало кто может возразить этим словам, но реалисты могут сказать, что они слишком абстрактные и почти поэтические.

Еще Буш добавил следующее: «Наша страна сильна; мы сильны духом. И мы не одни. Свобода находит союзников в каждой стране; свобода находит союзников в каждой культуре. И пока мы имеем дело с террором и насилием в мире, мы можем быть уверены, что творец свободы не равнодушен к ее судьбе». Именно слова о «союзниках в каждой культуре» вызвали ярость авторитарных элит. Буш хотел стать вторым Рейганом для мусульманского мира, но режимы и диктаторы увидели в нем второго Ленина.

В том же ноябре 2003 г. Буш выступил в Уайтхолле, в Великобритании, где, в частности, сказал: «Женщины Афганистана, заключенные в своих домах, избиваемые на улицах, подвергающиеся публичным казням, не попрекали нас за искоренение режима талибов. Обитатели иракского баасистского ада с его роскошными дворцами и камерами пыток, с его массивными статуями и массовыми захоронениями не переживали о своем диктаторе; они бурно радовались его падению» 4.

Где были западные феминистки, аплодирующие этой речи? Ни одной не было видно. Многие, хотя и не все, были слишком заняты осуждением «вторжения на иностранные территории». Американским и европейским радикальным феминисткам было почти нечего сказать в поддержку своих сестер, которые страдали от жестокого обращения и погибали в высоких горах Афганистана или в болотах Южного Ирака, не говоря уж об Иране.

В конце 1990-х гг. я организовал несколько встреч в университете Флориды, чтобы обратить внимание на преследования афганских женщин со стороны талибов. У многих из присутствовавших студенток я видел слезы на глазах после того, как мы показали кадры забивания женщин камнями, их казней и пыток членами джихадистских вооруженных формирований. Женский преподавательский состав тоже был возмущен, но всем им было мало что известно о событиях, происходящих на другой стороне земного шара. Наиболее распространенным вопросом был следующий: что по этому поводу делает наше правительство? Увы, делало оно в то время очень немногое, поскольку ОИК устроила бы адский скандал, если бы либеральные демократии посмели только поднять голос по поводу мусульманских женщин. Тем не менее во время этих университетских встреч, еще задолго до 11 сентября, я обратил внимание, что представительницы более старшего поколения профессорского состава испытывают колебания между «партийной линией» лидеров феминистского движения и тем, что они видели своими глазами. Однажды у нас выступала феминистка из объединения Лиги плюща. К удивлению аудитории, она, как специалист по Афганистану, заявила, что «Талибан» «защищает» женщин, предотвращая изнасилования на улицах, распространенные при военных режимах. Молодая преподавательница воскликнула: «Но талибы устроили холокост для женщин, они насильно лишили их прав и сущности. Они прогнали женщин с улиц и заточили в жилищах».