Валид Фарес - Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Новое восстание возглавила Народная освободительная армия Судана (SPLA), военное крыло Народного освободительного движения Судана (SPLM). В SPLA под командованием полковника Джона Гаранга влилось много ветеранов первой войны, армия был хорошо организована. SPLA достигла значительных успехов на полях сражений и в 1980-х гг. установила контроль над большей частью провинции Экватория. Гаранг, профессиональный военный, получивший образование в США, заручился поддержкой лидеров Эфиопии и воспринял левый курс, утверждая, что его борьба направлена против империализма. Если повстанцы предыдущего поколения призывали к отделению юга, то SPLM стремилось захватить власть в Хартуме 14. Как объяснил представитель SPLM в Вашингтоне, Гаранг верил, что «все демократические и прогрессивные силы в Судане должны присоединиться к SPLM в его борьбе за лучшее будущее страны» 15.

Эта стратегия на протяжении нескольких лет имела военный и политический успех. Однако ситуация полностью изменилась в 1989 г., когда генерал Омар Башир сверг избранное правительство в Хартуме и установил военный режим, получивший поддержку джихадистов под руководством Хасана Тураби и Национального исламского фронта (NIF). Этот государственный переворот сделал Тураби настоящим политическим лидером этнически разобщенной страны. Тогда исламистско-джихадистский режим впервые в истории пришел к власти в арабской стране, если не считать Саудовской Аравии, которая внесла идеологический вклад, но не вела военных действий «за веру».

Исламистский переворот стал предпосылкой нового витка гражданской войны. Правительственные силы, вооруженные современным оружием и исламистской идеологией, начали непримиримый джихад против «атеистов и неверных» бунтовщиков юга. К 1991 г. исламистский север перешел в наступление, и скоро силы освободительного движения Юга Судана были практически разгромлены. К концу 1992 г. «освобожденные районы» юга распались, между ними развернулась изнурительная война. К концу 1993 г. военным подразделениям юга Судана был нанесен непоправимый урон, в регионе воцарилась разруха 16.

Тураби, который, как говорят, в 1990-х гг. был лидером суданских суннитских идеологов, снискал поддержку зарубежных исламистских сил. Арабско-исламский конгресс, который он собрал в Хартуме в 1992 г., привлек в Судан лидеров влиятельных исламистских и джихадистских движений Ирана, Ливана, Палестины и Алжира. Поддержка Тураби из-за рубежа усугубила положение внутри страны 17, позволила солдатам Хартума захватить важные стратегические пункты и войти во многие внутренние районы юга Судана 18. К 1996 г. суданская армия и ее приспешники-ополченцы из Национального исламского фронта заняли большую часть провинции Экватория и оттеснили силы южан к границам.

Хотя партизанское движение на юге раз за разом терпело поражения, оно так и не было уничтожено. «Арабская армия контролировала города и основные деревни; мы контролировали джунгли и буш», – сказал Стивен Вонду, представитель Армии освобождения вСША 20. В январе и феврале 1997 г. SPLA организовала крупное контрнаступление, отвоевав потерянные территории и переломив ход военной кампании. Успех стал возможен благодаря нескольким факторам.

Во-первых, SPLA удалось объединиться с другими оппозиционными силами Судана, в том числе со сторонниками бывшего министра Садика аль-Махди, другими светскими и умеренными мусульманскими группами в рамках Национального демократического альянса (NDA). Во-вторых, в 1996 г. после встречи в Асмаре они договорились о совместных действиях для свержения режима Башира и о создании «нового Судана». Гаранг объявил о поддержке «переходного правительства и последующем проведении референдума о самоопределении» 21.

Настойчивое требование о самоопределении – важная перемена в риторике Гаранга. Многие годы он заявлял, что цель SPLA – замена режима в Хартуме объединенной суданской коалицией, которая сохранит территориальную целостность страны; обращение Гаранга к теме самоопределения отражает наметившуюся в то время среди южан все более заметную тенденцию к полному отделению от арабского севера.

Третьим фактором, способствовавшим изменению позиции SPLA, было решение Хартума и дальше проводить последовательную политику арабизации и исламизации юга, которое вызвало резкую реакцию в этой части страны. Арабизация изолировала немусульманские районы или районы, где жили чернокожие мусульмане, не говорящие по-арабски, в частности Нубию, от внешнего мира 22. Школы и церкви были основной мишенью властей Хартума. Одних христиан, отказывавшихся принимать ислам, лишали продуктов питания, других похищали и продавали в рабство 23. На севере, в особенности вокруг Хартума, в «мирных лагерях», организованных Национальным исламским фронтом, сотни тысяч южан насильственно заставили принимать мусульманство 24.

Жестокость репрессий, направленных против жителей юга, была на руку SPLA и другим оппозиционным силам; в ряды движения сторонников отделения влились тысячи молодых мужчин и женщин. Жестокость властей Хартума заставила Бутроса Бутроса-Гали, занимавшего тогда пост Генерального секретаря ООН, выразить глубокую озабоченность «серьезным ухудшением гуманитарной ситуации в Судане в результате чинимого правительством Судана одностороннего и неоправданного препятствования передаче срочно требующейся гуманитарной помощи страдающей части населения на юге Судана» 25.

Варварство, чинимое северным режимом, усиливало отвращение южных суданцев к фундаменталистам из Хартума. Правительственные силы, по большей части военизированные формирования Национального исламского фонта и «Народные силы защиты», творили на Юге ужасающие зверства 26. Политика постоянного джихада, которую проводил режим, вылилась в мобилизацию тысяч крестьян и горожан, многих из них привлекла перспектива получения в руки оружия, захвата земель и трофеев. «Народные силы защиты» участвовали в жестоких наступлениях, часто с применением воздушных ударов, в ходе которых уничтожались целые деревни 27.

Возможно, самым характерным и самым страшным аспектом гражданской войны было то, что Хартум порабощал чернокожее население юга Судана и Нубийских гор. Это носило настолько массовый характер, что рабство можно назвать символом страданий Южного Судана. Вооруженные формирования, в первую очередь ополченцы Национального исламского фронта, нападали на деревни, убивали стариков и тех, кто пытался сопротивляться, и забирали в плен взрослых, в основном женщин и детей. «Поезда рабов» увозили несчастных на север, где их продавали работорговцам, которые, в свою очередь, перепродавали их для работы на плантациях и в качестве домашней прислуги. Некоторых увозили в другие страны Ближнего Востока, в том числе в Саудовскую Аравию, Ливию и страны Персидского залива 28.