Давид Мандель - «Оптимизация» высшего образования в России: преподаватели вузов и их классовый профсоюз «Университетская солидарность»

В Советском Союзе не было концепции «tenure». [8] Гарантия постоянного места работы. Но если преподаватель получал должность, он мог рассчитывать на то, что останется в вузе в течение всей жизни, если только не будет высказываться против политики или идеологии властей. Членство в партии, добиться которого представителям интеллигенции в поздний период существования Советского Союза было нелегко (в отличие от рабочих, которые подчас отказывались от настойчивых приглашений вступить в партию), было обязательным для преподавателей идеологически чувствительных дисциплин, таких как экономика, история или философия, находившихся под строгим политическим контролем. Социология, запрещенная при Сталине, возродилась после его смерти, но не как теоретическая, а, скорее, как прикладная дисциплина (сбор фактов и их обработка). Все социологические исследования в СССР проводились по разрешению либо парторганов, либо КГБ. Ничего похожего на свободно задуманные и свободно осуществлённые социологические измерения не существовало. В СССР была строгая цензура, и не существовало возможности своими силами тиражировать какой-либо текст, в том числе и сугубо научный. Курсы лекций по изучению марксизма (казенной его версии) и по истории партии были обязательными для студентов всех дисциплин.

Власть в системе образования, как и во всех социальных и политических сферах, была сильно централизованной. Организационные и финансовые решения принимались централизованно и исполнялись под контролем. В университетах и более специализированных вузах, подчинявшихся различным отраслевым министерствам, сильное базисное образование сочеталось со специализированным обучением, готовившим студентов к будущей работе. Обучение было бесплатным, а студенты, которые хорошо учились, получали стипендию, в дополнение к которой часто можно было найти подработку летом. Работа по специальности по окончании вуза была гарантирована благодаря государственному распределению, но зачастую в неблагоприятных условиях и с низким заработком [9] Platonova D., Semyonov D. “Russia: the Institutional Landscape of Higher Education,” в Huisman J. и др. 25 years of Transformations of Higher Education Systems in Post-Soviet Countries. Palgrave Macmillan. 2018. стр.1. .

Преподаватели вузов, если только они не являлись членами парткомитета учреждения или не занимали административных должностей, не участвовали в принятии важных решений. Самые важные решения принимались не в вузах, а центральными органами, в том числе решения о дисциплинах и предметах преподавания, квотах на зачисление студентов в вуз, образовательных стандартах, рабочей нагрузке и вознаграждении труда.

Членами Профсоюза работников народного образования, высшей школы и научных учреждений были все, кто работал в этой сфере, в том числе и начальство. Эта организация была на практике составной частью государственного аппарата и администрации вуза. Основная его деятельность сводилась к распределению социальных благ. Во время горбачевской перестройки государственный контроль над образованием был несколько смягчен, но профсоюз так и не стал самостоятельным и не изменил своей основной функции.

Октябрьская революция открыла доступ к высшему образованию детям и взрослым из рабочей и крестьянской среды. Хотя главный акцент власть делала на роли образования в формировании квалифицированной рабочей силы для экономического развития страны, она в то же время подчеркивала его гуманистическую миссию духовного развития личности и общества в целом [10] Smolentseva A. “Where Soviet and Neoliberal Discourses Meet: the Transformation of the Purposes of Higher Education in Soviet and PostSoviet Russia”. Higher Education. декабрь 2017. стр. 1096, 1098. . Негативной стороной проповедуемого гуманизма была неприкрытая «идеологизация» [11] Беда была в том, что изучали только одну идеологию. Всё остальное подлежало критике и дезавуированию. высшего образования, которая включала обязательные занятия по казенному «марксизму-ленинизму», истории компартии, и тому подобному.

В советское время родители зачастую вкладывали значительную энергию и материальные ресурсы для того, чтобы обеспечить своим детям доступ к высшему образованию, которое в широких массах считалось престижной целью. Было широко распространено вечернее и заочное образование, предоставлялись особые условия для рабочей молодежи, поступившей на такую форму обучения. Студенты интересовались прежде всего учебой, а не тем, чтобы найти высокооплачиваемую работу (на производстве работа, не требовавшая высшего образования, зачастую оплачивалась лучше). Для тех, кто учился на дневном отделении, университетские годы стали одним из самых запоминающихся периодов их жизни, а дружба, начавшаяся в эти годы, часто длилась всю жизнь.

С другой стороны, студенческая молодёжь была организована в Комсомоле – тоталитарную молодёжную организацию. Комсомол давал пространство для приложения молодёжного энтузиазма, но и зорко контролировал политические взгляды и идеи. Комсомол использовался для подавления не только инакомыслия в молодёжной среде, но зачастую и просто «нестандартности», индивидуальности студентов.

Десятилетие правления Бориса Ельцина, первого президента Российской Федерации, широко известно как «лихие девяностые». Это был период «первоначального накопления», т. е. насильственного отчуждения трудящихся от средств их существования, которые, согласно Конституции, унаследованной от Советского Союза, были общенародной или колхозно-кооперативной собственностью. Стремительная приватизация экономики в 90-е годы приняла форму массового грабежа, к которому власть не только спокойно относилась, но и активно ему содействовала [13] О первоначальном накоплении и обусловленном этим характере российского государства см. Mandel D. “Primitive Accumulation in PostSoviet Russia.” Vidal M. и др. The Oxford Handbook of Karl Marx, Oxford U.P Нью-Йорк. 2019. стр. 739-54. .

Новое российское государство формально было и по-прежнему остается демократией. Но после ельцинского переворота и расстрела Верховного Совета (он был тогда доминирующим государственным учреждением) в октябре 1993 г. исполнительная власть освободилась от внешнего контроля. При режиме «управляемой демократии» относительно терпимое отношение власти к гражданским свободам (они все-таки еще значительны на фоне российской истории) зависит от невмешательства граждан в свободу действия власти в вопросах, которые она считает важными.