Роберт Мёрфи - Уроки для молодого экономиста

Однако нередко это неряшливое словоупотребление бывает весьма опасно, так как подталкивает людей к неверным выводам об окружающем мире. Например, многие люди согласятся со следующим утверждением: «Как же глупо и некомпетентно наше государство! Одной рукой оно раздает субсидии фермерам, выращивающим табак, а другой платит рекламным агентствам за ведение антитабачных кампаний. Нужно же выбрать что-то одно!»

В реальности не существует никакого «государства», у которого был бы собственный разум и которое могло бы совершать целенаправленные действия. Это индивиды, из которых состоит государство – политики, судьи, чиновники и т. д. – пользуются особыми привилегиями благодаря своему статусу. Разные коалиции этих индивидов (точнее, некоторых из них) принимают осознанные решения направить деньги, собираемые в виде налогов, на субсидии фермерам, выращивающим табак, и на кампании по борьбе с курением. Упрощенный подход, при котором эти программы рассматриваются как действия, предпринимаемые «государством», не только формально неточен, но на деле может привести к опасным заблуждениям. Прочитав уроки, содержащиеся в этой книге, вы поймете, что у действий государственных должностных лиц есть вполне разумные причины. Да, их действия зачастую кажутся бессмысленными, если их сопоставить с их официальным обоснованием, но для этого тоже есть простое объяснение: должностные лица государства постоянно лгут. (Заметим, что ложь сама по себе является целенаправленным действием.)

Кроме той (очевидной) мысли, что для действия нужно действующее лицо (актор), мы можем вывести дедуктивным путем еще некоторые утверждения. Когда мы говорим, что индивид осуществляет целенаправленное действие, то подразумеваем, что у него в уме есть некая цель или намерение. Напомню, что мы не говорим: «Бейсбольный мяч хочет упасть на землю», но вполне можем сказать: «Летчик посадил свой вертолет, так как захотел в туалет».

Как видим, когда мы говорим о целенаправленных, намеренных действиях других, мы неявно подразумеваем, что у тех есть мнения или желания по поводу того, что должно происходить в мире. В экономической науке для описания этих переживаний мы используем слово предпочтения; люди действуют так, а не иначе, потому что они предпочитают, чтобы события в мире разворачивались именно таким, а не другим образом. Например, если мы говорим: «Билл выпил газировки потому, что испытывал жажду», – мы также автоматически говорим (даже если не произносим этого вслух): «…и Билл предпочитает не испытывать жажды». Ведь было бы довольно бессмысленно сказать: «Билл выпил газировки потому, что 2 + 2 = 4». Причина, по которой фраза «Билл выпил газировки потому, что испытывал жажду» является осмысленной, состоит в том, что мы как бы читаем между строк и вставляем в нее невысказанное утверждение, что Билл не удовлетворен своим состоянием человека, испытывающего жажду.

Как вы, возможно, заметили, в простое высказывание о том, что Билл осушил банку с газировкой, заложена еще одна невысказанная истина. Когда мы решаем отнести его поведение к числу целенаправленных действий, мы в то же время неизбежно утверждаем, что сам Билл убежден, что питье газировки может утолить жажду. Например, если упаковка с банками газировки упадет из самолета в изолированную деревню, населенную примитивным племенем, то нашедшие ее люди могут вовсе не иметь представления о том, что если потянуть за колечко и вылить темную жидкость себе в рот, то это позволит избавиться от неприятного ощущения жажды. (И они уж точно не будут иметь никакого представления о том, насколько это будет вредно для их зубов.) Вместо этого они могут счесть эти банки священными предметами (так как они упали с гигантского летающего объекта, никогда прежде не виданного), или их музыканты могут найти им применение в других формах целенаправленного действия, не имеющих никакого отношения к жажде.

Важно понимать, что представления человека могут оказаться ложными, но тем не менее служить мотивом для целенаправленного действия. Например, если мы перенесемся во времени назад в XIX век и увидим, как врачи прикладывают пиявок к коже пациентов, то скажем: «Они делают это целенаправленно, потому что предпочитают, чтобы их пациенты были здоровыми, а не больными, и при этом убеждены, что кровопускание является эффективным методом лечения». (Но при этом некто, вооруженный более точными медицинскими знаниями, мог бы приложить пиявок своему врагу, так как он предпочитает, чтобы тот ослабел, и убежден , что этой цели можно достичь, забрав у него часть крови.) [1] По-видимому, бывают отдельные случаи, когда даже современные врачи рекомендовали бы в качестве эффективного метода лечения кровопускание, но ясно, что в целом прежняя практика не была полезной для пациентов.

Мы рассмотрим этот вопрос более подробно в следующем уроке, а пока лишь отметим, что для достижения своих целей люди используют некоторые части окружающего мира. Описывая это, философы говорят, что люди применяют средства для достижения своих целей. Экономисты говорят, что люди используют товарыи услугидля удовлетворения своих предпочтений.

Поскольку предпочтения привязаны к конкретным индивидам, мы говорим, что предпочтения субъективны. Грубо говоря, разница между субъективным и объективным утверждением похожа на разницу между мнением и фактом. Вполне осмысленным является высказывание: «Мэри предпочитает ванильное мороженое шоколадному, а Джон предпочитает шоколадное мороженое ванильному». Обе его составные части вполне совместимы друг с другом, потому что предпочтения (в данном случае по поводу вкуса мороженого) субъективны и могут быть разными у разных людей.

Напротив, высказывание «В порции мороженого содержится 300 калорий для Мэри, но 280 калорий для Джона» не имеет смысла. Количество калорий в порции мороженого – объективный факт; он не может меняться от одного человека к другому. Мэри и Джон могут не соглашаться друг с другом по поводу того, сколько калорий содержит порция мороженого, но в данном случае по крайней мере один из них попросту ошибается. Однако если Мэри говорит: «У ванили вкус лучше, чем у шоколада», – а Джон говорит обратное, то они тем не менее могут быть одновременно «правы». Еще раз: Мэри и Джон могут не соглашаться друг с другом по поводу того, какой вкус мороженого лучше – и при этом ни один из них не будет неправ – поскольку предпочтения субъективны. В отношении того, какой вкус мороженого лучше, нет никакого «на самом деле», в то время как существует вполне объективный способ продемонстрировать, сколько именно калорий содержится в порции.