Титус Гебель - Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Подобные ситуации напоминают скорее выкуп на свободу из крепостной зависимости, чем прекращение отношений между равными. Уместно заметить, что в приведенных примерах мы говорим о трех государствах, именующих себя оплотом свободы. Ни один производитель услуг не обращается так со своими клиентами. Если человек увольняется, он большей частью получает письмо, где с сожалением подтверждается прекращение действия договора. Нередко его спрашивают, в чем причина, где он нашел лучшие условия, и говорят, что будут рады, если он вернется. Иногда ему даже предлагают более выгодные условия, если он не станет увольняться. Подобное цивилизованное, благожелательное отношение к клиенту не мешало бы перенести и на рынок общежития. Как это сделать?

Соблюдая отказ от применения силы против других, каждый человек вправе жить так, как он считает правильным [28] Соответствующие исключения касаются тех, чья познавательная способность объективно ограниченна, например детей, слабоумных или душевнобольных. . Этот вывод неизбежен, коль скоро мы желаем достичь долгосрочного мирного общежития. Ведь все прочее означало бы предоставить определенным людям или большинству больше прав, нежели остальным. Поскольку каждый хочет быть успешным в своих действиях – а это возможно, только если не препятствуют третьи лица, – он со своей стороны должен быть готов не вмешиваться в действия других. Таково золотое правило , согласно которому следует поступать так, как ожидаешь от других (позитивный вариант), или не причинять другим того, чего не хочешь испытать сам (негативный вариант). Второй вариант заходит не слишком далеко, и потому его легче выполнить [29] Отчасти поэтому его называют «серебряным правилом». . Он приблизительно сформулирован в афоризме:

Что сам ненавидишь, того не делай другому. (Товит 4:16)

Ниже имеется в виду именно этот вариант. Золотое правило как руководство к действию известно еще с Античности. Универсальность его применения обусловлена тем, что оно не требует обращения к божественным заповедям, якобы естественному праву или концепции самособственности. Речь просто идет о проявлении взаимности: как ты мне, так и я тебе [30] Золотое правило тоже несовершенно. Строгая взаимность означала бы, что мазохистам разрешено мучить других, так как сами мазохисты хотят, чтобы их мучили. Впрочем, такие особые случаи ничего не меняют в общей применимости золотого правила. .

Кантов категорический императив в конечном счете тоже зиждется на подобной универсализации собственных суждений, причем там со ссылкой на максимы действия проводится различие между чисто субъективными и чрезвычайно разнящимися от человека к человеку склонностями и интересами, с одной стороны, и универсальными свободными пространствами, а также границами оных, с другой [31] «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом». Так писал Кант в «Основах метафизики нравственности» 1785 года (Kant 2008). Толкование и точное значение категорического императива, однако, спорны. Для наших целей достаточно понимания золотого правила. .

На самом деле, разумеется, мы бы уже очень много выиграли, если бы соблюдалось по меньшей мере золотое правило в представленной здесь форме. Ведь в таком случае никакие институции, никакая политика, религия или большинство не имели бы права указывать человеку – против его воли в сугубо частной его сфере, – как ему надлежит себя вести. А ведь означенные институции именно так и действуют, хотя это чистейшая самонадеянность. Только я имею право определять собственную жизнь, предоставляя такое же право и другим, то есть мой образ жизни базируется на универсальных, равно предоставленных каждому человеку разумных основах (Кантовых максимах). Я могу добровольно делегировать это право и по тем или иным причинам подчиниться правилам политических, этических или религиозных идей либо отдать себя под защиту некой власти, но всякое принуждение к этому есть бесправие. Приведу пример.

Сомалиленд – более-менее функционирующее сообщество на севере Сомали (в прошлом Британский Сомалиленд), образовавшееся после развала государственного порядка в Сомали и желающее продолжить свое существование. В США я как-то раз спросил сомалийца-таксиста насчет Сомалиленда. Он нисколько не сомневался, что жители Сомалиленда не вправе создавать собственное государство. На мой вопрос почему, он ответил: «Потому что этого не хотим мы, остальные сомалийцы». Если я в Европе выдвигаю довод, что единомышленники все же должны иметь право жить в собственном сообществе, где, например, не происходит перераспределения, то зачастую мне отвечают примерно так же, как сомалиец-шофер: «Так нельзя, потому что “мы” этого не хотим». Соответственно то же касается и общего отвергания сецессий.

Общества, которые не признают за индивидом права на самоопределение, включающего решение, с какими именно людьми и в какой форме он желает сосуществовать, в известном смысле по-прежнему нельзя назвать свободомыслящими. Они не смогут достичь продолжительного мирного общежития, вместо этого будут вести бесконечную борьбу вокруг того, чего «мы» хотим и что хорошо для «нас всех». Но тот, кто отказывает людям в праве на самоопределяемую жизнь, попросту авторитарен, даже если именует себя либералом или демократом.

Как же одиночка может осуществить право самостоятельно формировать свою жизнь? Этот вопрос возникает в связи с тем, что в обозримом будущем уже только по соображениям безопасности нормой станет объединение в сообщество, а именно в государство или сходную структуру. Конечно, вполне возможно влачить анархическое существование отшельника вдали от цивилизации, но почти все люди предпочитают обмен и совместную жизнь с другими людьми. Проблему самоопределения можно разрешить или хотя бы разрядить, если возникнет подлинный рынок «государственных услуг». Нынешние две сотни стран на семь миллиардов населения с их во многом одинаковыми или сходными системами можно бы дополнить тысячами независимых или частично автономных сообществ. В результате каждому индивиду стало бы легче просто покинуть плохую систему, вместо того чтобы раз в несколько лет оказывать не поддающееся измерению влияние, отдавая свой голос на выборах. Государствам как производителям услуг пришлось бы конкурировать между собой, привлекая клиентов, а не рассматривать своих граждан как дойных коров и подопытных кроликов, на которых они опробуют идеи улучшения мира. Интегрировать новые модели общежития в существующие национальные государства или в наднациональные ценностные и культурные сообщества не составит труда. И до поры до времени даже рекомендуется, в первую очередь по оборонно-техническим соображениям. Такие новые сообщества предоставляли бы свои услуги за плату, например безопасность, судопроизводство, подключение к инфраструктуре. Совокупные права и обязанности, в том числе назначенная за них плата, закреплялись бы – как и на других рынках – в договоре, который в одностороннем порядке изменить нельзя. Кроме того, каждый имел бы возможность выбрать, какие модули услуг он примет от их производителя, то есть от государства, и соответственно заплатил бы за них. Вот почему дело вовсе не в том, нравятся ли эти сообщества всем или некоему большинству. Главное, что участие, как и всегда в договорных отношениях, зиждется на добровольности.