Вильфредо Парето - Трансформация демократии (сборник)

Среди наиболее нелепых и нереальных обещаний, которые звучат до сих пор, можно отметить следующие [76]. Большинство может потреблять больше и работать меньше. Именно война, уничтожающая богатства, позволяет этого добиться. Можно отнять у небольшого числа богатых и зажиточных граждан все, что требуется, чтобы сделать зажиточными большинство, и даже всех; при этом, потребляя сегодня то, что потребуется для производства завтра, можно сохранить последнее. Производство возрастет, или по меньшей мере не сократится, несмотря на бесчисленные налоговые препоны и просто безосновательные меры, разрушающие экономический порядок, подрывающие и истребляющие частный капитал, без усилий на формирование социалистического капитала, который должен его заменить, с внутренними комиссиями, контролем, бесконечными стачками, нежеланием работать, захватами фабрик, земли, домов, судов, при постоянно растущей угрозе для частных лиц и их собственности. Государство будет регулярно выплачивать проценты по огромным займам, к которым оно продолжает прибегать, и будет платить не обесцененными, а реальными деньгами, стоимость которых равна номинальной. С каждым днем все более погружаясь в пучину долгов и краха богатств, правительство добьется желанного экономического процветания, до сих пор не виданного. В ожидании этого чуда некоторые полагаются на святое предназначение Родины, другие – на блаженную демократию, на священный прогресс, на божественный пролетариат, который пока еще не сумел осчастливить Россию только вследствие козней капиталистического Сатаны.

Подобные утверждения являются полной противоположностью опытной истине; с этой точки зрения они абсурдны и относятся к числу лжи и обманов, которые использовались во время войны и продолжают использоваться после наступления мира. В то же время они могут быть полезны и даже необходимы по тактическим соображениям, чтобы завлечь людей туда, куда они сами не пойдут; чтобы вдохновить на штурм сторонников, сдержать противников и заморочить голову простофилям, находящимся на распутье.

Обещания будущих благ прекрасно подстегивают к действию, лесть врагам может унять наименее рьяных из них и посеять в них раздор, щедрые посулы и скромные ожидания всегда были мощным инструментом правления. К тому же потворство злоупотреблениям выгодно тем, что оно вызывает у пострадавших желание противодействовать и готовность поддержать правительство в тот момент, когда оно сочтет нужным вмешаться и положить конец безобразиям, которые ранее допускало и даже поощряло. Многие люди живут как в полусне и пробуждаются только тогда, когда их задевают и бьют. Есть и такие, кому нравится быть в оппозиции к правительству, от которого они, однако, ожидают защиты. Называться социалистом и уповать на правительство, чтобы не пострадать от социализма, – хороший способ получать двойную выгоду. Эти люди пробуждаются, когда [ лишаются ? – возможно, пропуск в тексте. – Прим. перев. ] защиты, но часто оказывается, что уже слишком поздно.

Как бы то ни было, наличие такого рода настроений позволяет правительству лавировать и преследовать внешне одну, а на деле – другую цель. Это вещи, которые делают, но о которых не говорят. Хотя сами сторонники правительства не строят на этот счет иллюзий, они, разумеется, не могут трубить о скрытом обмане; противники не могут разоблачать нелепость правительственных обещаний, потому что готовы их принять с единственной поправкой, что сумеют воплотить их в жизнь лучше действующих властей.

Что касается конечного результата, то следует подождать исхода авантюры, чтобы увидеть, была эта политика полезной для общества или нанесла ему вред.

То, что говорит и делает государственный деятель, иногда трудно определенно оценить, все зависит от обстоятельств, в которых он находится, и от препятствий, которые он вынужден преодолевать.

Поэтому не стоит осуждать правительство только из-за того, что оно действует вопреки неким теоретическим постулатам, даже зарекомендовавшим себя на практике; следует понять, все ли оно сделало, что было возможно. Между строк речи депутата Джолитти читается легкий намек на эту истину; вероятно, он не мог высказаться более ясно, учитывая обстоятельства, в которых находится он сам и вся страна. Отсюда следует, что наш анализ направлен на деривации и не затрагивает глубинных мотивов действий, за исключением оговариваемых нами случаев.

«Во время войны, в силу бесспорной необходимости, основывались крупные предприятия, которые ни с какой точки зрения не вписывались в представления о промышленном предприятии. У них был только один заказчик, предоставлявший им капитал, обеспечивавший их сырьем и плативший за их продукцию любую цену. Для этих предпринимателей не имело смысла обсуждать пределы заработной платы. Поэтому в то время полновесной монетой, а не сегодняшними бумажками, выплачивалась такая зарплата, которую было трудно сохранить по окончании войны. За повышение оплаты труда платили не промышленники [77]. Они повышали ее при первом требовании, потому что если рабочие хотели ее увеличения на 10 процентов, предприниматель обычно на 20 процентов поднимал цену товара, продаваемого государству». Отлично! Нечего возразить, но можно кое-что добавить. Депутат Джолитти описывает особый и, если угодно, крайний случай поведения демагогической плутократии, которое было рассмотрено нами в «Социологии» и которое по-прежнему наблюдается сегодня. Достаточно привести один пример: предприниматели, которые изменили своему классу, добровольно смирившись с актом произвола при разрешении конфликта в металлургии, были движимы теми же мотивами, что и промышленники, упоминаемые депутатом Джолитти, как и некоторые банки, щедро снабжавшие деньгами рабочих, захватывающих фабрики; разумеется, они ожидали возмещения не от них, а от признательного правительства.

Пусть читатель судит, являются ли эти и подобные им наблюдаемые сегодня факты убедительным подтверждением сказанного уже в «Социологии» и повторенного в статье III этой книги, а именно что везде и всегда в арсенале демагогической плутократии есть масса уловок, позволяющих обратить себе на пользу внешне безнадежные обстоятельства. Она притворно уступает своим противникам, намереваясь вернуть себе с помощью ухищрений то, что было отнято силой.

Именно этого она пытается сейчас добиться, утверждая фабричные комитеты, контрольные меры, регистрацию ценных бумаг и т. д.

Остается установить, сколько эта игра может продолжаться.

Рано или поздно сила, и именно сила, определит, кому надлежит командовать, а кому подчиняться.

Происходящие в Италии события в очередной раз подтверждают выводы относительно силовых решений, подсказанные историей и изложенные нами в «Социологии».