Алексис Сойер - Таинства кулинарии. Гастрономическое великолепие Античного мира

Целого тома оказалось бы недостаточно, чтобы попытаться перечислить все пышные пиршества, следовавшие одно за другим в течение прошлого века, «эпохи пороха и ужинов». Но мы не можем в молчании обойти памятный пунш сэра Эдварда Рассела, главнокомандующего британской армией. По расточительности он сравним разве что с великим пиршеством графа Уорвика, отрывок из описания которого, взятого в «Гастрономическом вестнике», мы уже воспроизводили на страницах этой книги.

Чашей послужил мраморный бассейн в восхитительном саду – центральная часть на пересечении четырех широких аллей, обсаженных апельсиновыми и лимонными деревьями. Превосходные легкие закуски были поданы на четырех огромных столах, протянувшихся вдоль нескольких аллей. Бассейн наполнили четырьмя громадными бочками бренди, восемью бочками отфильтрованной воды, 25 тысячами цитронов, 8 пинтами лимонного сока, тринадцатью сотнями мер сахара, 5 фунтами мускатного ореха, добавили три сотни сухих печений и бочку в 4 барреля с вином Малаги. Навес над бассейном защищал от дождя, способного нарушить химическую комбинацию ингредиентов изысканного напитка. На поверхности пунша покачивалась маленькая очаровательная лодочка из палисандра, а юнга королевского флота был готов обслужить веселую компанию числом более чем шесть тысяч человек [47] Торопливо перечислив ряд блистательных банкетов, мы не можем удержаться от упоминания призрачного пира самого изнеженного из царей Ассирии, мыслями о котором с нашим прославленным трагиком Чарлзом Кином, казалось бы, поделился сам гений кулинарного искусства. Каждую ночь сластолюбивый царь развеселых ниневитян, вставая из могилы, усаживается за стол с двадцатью шестью славными сотниками, чтобы снять перед нами завесу тайны о давно похороненных блеске и роскоши и подкрепить нашу веру в пышные оргии, о которых история донесла так мало подробностей. Достойные восхищения труды Ботты, Фландена, Лэйарда и Бономи позволили необычному управляющему, председательствующему на этих ассирийских пирах в XIX веке, внести в них тот местный колорит, что ранее искали так тщетно, и, если тень принца, любившего чувственные удовольствия, бродит среди гостей, сидящих за столом, он по-прежнему узнает чашу, из которой опьянялся и черпал забвение трагической доли. В общем, это сценическое представление кажется нам воплощением необыкновенной мечты, и мы поддались искушению поместить на этих страницах рассказ о выдуманной трапезе Сарданапала наряду с достойными остаться в памяти пиршествами современности. .

Нельзя завершить этот наскоро сделанный набросок, не упомянув, что спустя нескольких лет исследований и сбора материалов для этой работы мы завершили выполнение своей задачи как раз на следующий день после грандиозного королевского пира, данного ее всемилостивейшим величеством королевой Англии собравшимся королям, королевам, принцам и цвету британской аристократии, ста двадцати гостям, по случаю крещения его высочества принца Леопольда Джорджа Дункана Альберта. Это было самое пышное торжество, устроенное королевой с момента ее восшествия на престол. Сей королевский прием состоялся 28 июня. Пожалуй, больше никогда августейшая правительница не проявляла такого великолепия и такого величия. Мы не будем останавливаться на деталях этого впечатляющего пиршества. Более того, мы не сообщим читателю ничего нового об искусном выборе, исполнении и совершенстве блюд, указанных в его меню, о богатстве и украшений и способе все это подать, о королевской и женской привлекательности матери, жены и королевы. Мы скажем словами из бессмертного Боссюэ: «Да позволят Небеса детям этой прославленной правительницы, подобно побегам оливкого дерева, укорениться вкруг нее и расти в добродетели, силе и славе. Да осенит Властелин мира своим светом судьбу августейшей матери и покажет, что его могущественная длань поддерживает престол и защищает королей!»

Нерон

Отцом Луция Домиция Нерона был Кай Домиций Рыжебородый, матерью – Агриппина. Он принял бразды правления империей в возрасте 18 лет (54 н. э.) и поначалу проявлял снисходительность и справедливость. Римляне, не помня себя от любви к юному правителю, возлагали излишне оптимистичные надежды на долгое, ничем не омраченное благо, но вскоре на смену иллюзиям пришло ощущение гнетущей реальности. Нерон, свернув с пути добродетели, вел себя недостойно, развлекался, совершая преступные деяния, и в конце концов нашел свое истинное призвание. Есть подробные рассказы о его отвратительных и чудовищных злодеяниях. Мы лишь напомним читателю, что он отравил Британника, заставив свою мать стать убийцей. Убил свою жену Октавию, пнув ее ногой, а Сенека, его наставник, избежал жестокой участи лишь потому, что вскрыл себе вены. В 64 году в голову Нерону пришла мысль поджечь Рим, а затем за это невероятное злодеяние наказать христиан. Невозможно описать словами безудержную роскошь, в которой жил этот нечестивец. Его золоченый дом, потолки из слоновой кости, вазы из муррина, рыболовные сети из золота и пурпура, невероятная расточительность пиров – все, связанное с Нероном, свидетельство о мономании напыщенного правителя, приведшей к столь непомерным и омерзительным крайностям, что в наши дни они вызывают сомнение и неверие.

Весь мир ненавидел этого монстра. Гальба и римская армия восстали против него, и малодушный цезарь бежал босой, завернувшись в грязную робу. Но, напуганный мыслью о мучениях, которые пришлось бы ему претерпеть, попади он живым в руки военных когорт и народа, и не найдя более бесславного палача, чем был сам, Нерон, робея, вонзил себе в грудь меч, и его дрожащую руку направлял вольноотпущенник Эпафродит. Счастливое событие произошло в 68 году. Нерон правил 30 лет!

Сей властитель садился за стол в полдень и не покидал его до полуночи (Светоний). У него были бассейны, битком набитые самой редкой и изысканной рыбой, и он устраивал для добрых товарищей ужины, в своей утонченности соперничавшие с поразительным великолепием. Позвольте нам попросить прощения за то, что мы поставили этого жестокого, но любившего чувственные наслаждения цезаря в один ряд с величайшими кулинарными знаменитостями, чьи имена, слава или неумеренность упоминаются в этой книге.

Гелиогабал

Гелиогабал (Марк Аврелий Антонин), сын Антония Каракаллы и Семиамиры, обессмертил себя своими безрассудными поступками и заслужил прозвище римский Сарданапал. Его бабушка, Моэза, страстно желала облачить его полномочиями жреца Солнца, и в 218 году армия избрала его преемником Макрина. В ту пору Гелиогабалу было всего 14 лет. Невозможно привести полный список преступлений, которыми запятнал свои руки этот рано созревший монстр. Роскошь его была безгранична, а неутолимое обжорство приводило к тому, что правитель посылал за редкими, неизвестными в Италии птицами в самые дальние уголки провинций империи. Золотые лампы дворца наполнялись драгоценными благовониями, а в огромном бассейне юного цезаря ежедневно меняли воду, источавшую необыкновенно утонченные ароматы. Его кровати были украшены покрывалами из золотой ткани, а в кухнях использовалась лишь серебряная посуда с искусно выполненными гравировками. Говорят, Гелиогабал изобрел послеобеденные лотереи: его гости брали наугад листок бумаги, и одному судьба даровала бесценную вазу, а другому – простую зубочистку. Удачливому искателю приключений выпадала участь получить десять слонов, украшенных богатыми попонами, а тот, кому повезло меньше, был вынужден довольствоваться десятью мухами и громким, раскатистым смехом императора-подростка.