Артур Вейгалл - История фараонов. Правящие династии Раннего, Древнего и Среднего царств Египта. 3000–1800 гг. до нашей эры

Чтобы начать историю дома Интефа, мы должны вернуться в последние годы Восьмой династии, когда в период правления Неферкаухора человек по имени Интеф упоминается в указе, изданном этим царем в Коптосе. Этот факт важен, поскольку доказывает, что имя Интеф, безусловно, использовалось в ту эпоху. Следует помнить, что, хотя я отнес возвышение Интефов к этому периоду, обычно считалось, что они появились на арене истории не ранее чем два с половиной столетия спустя. Примерно во времена Неферкаухора в Фиванском номе жил князь по имени Интеф, или Интефи, который, видимо, обладал могуществом настолько, насколько ему позволяли плодородные фиванские поля и отважные и трудолюбивые люди тех мест. В надписи, обнаруженной в Фивах, он назван «наследным князем, великим господином Фиванского нома, радующим царя в качестве хранителя границы Юга, великим поддерживающим того, кто делает, чтобы его Обе земли жили [то есть царя]». Благодаря этой надписи становится ясно, что при царском дворе в Мемфисе этот Интеф считался главным в южной части страны. Границы этой территории были установлены указом, датированным концом Восьмой династии, от Абу (то есть Элефантины) в районе первого порога Нила до южной границы того нома, столицей которого был Чени (Тинис). Нам неизвестны его предки, сохранилось только имя его матери – Икуи. Похоже, изначально его резиденция находилась в Гермонте, современном Арманте, на западном берегу Нила в нескольких милях к югу от тех больших гор, что служили фоном для поздних фиванских храмов. О его жизни известно мало, поскольку он знаменит только благодаря славе своих потомков. Однако фараон Двенадцатой династии Сесострис (Сенусерт) I назвал его своим предком и установил его статую в храме в Карнаке. В Карнакском царском списке он появляется как князь в качестве основателя своей династии. Другая надпись, упоминающая его имя, ныне хранится в Страсбурге. Вероятно, он умер примерно в то же время, когда закончилась Восьмая династия, и его последние дни, возможно, пришлись на время тех беспорядков, которые сопровождали падение этой династии. Его похоронили в пустыне к западу от Фив, а его наследником стал его сын (?) Интеф, или Интеф-аа, «Великий». Деспот по имени Ахтои только что провозгласил себя фараоном в Ихнасии и принял имя Уахкара, «Изобилен дух Ра». Интеф, сознавая собственную власть на Юге, немедленно провозгласил себя фараоном в Фивах, приняв похожее имя Уаханх, «Изобильна его жизнь». Гераклеопольский фараон назвал себя «Ахтои, сын солнечного бога», и фиванский царь сделал то же самое, именуя себя «Интеф, сын солнечного бога».

Между двумя правителями, похоже, было заключено некое соглашение, и царь Интеф признавал царя Ахтои своим господином, выплачивал ему дань зерном и позволял использовать каменоломни в Асуане, откуда привозили знаменитый красный гранит. Как мы уже видели, третий Ахтои упоминал об этой дани в письме к своему сыну. Такое положение вещей сохранялось в течение 7 лет правления первого Ахтои и 12 лет царствования второго Ахтои, иными словами, на протяжении 19 лет пребывания Уахан-ха Интефа у власти. Затем на престол в Ихнасии взошел третий Ахтои, предпринявший против своего фиванского вассала некие враждебные действия, которые он сам впоследствии признал несправедливыми. Со стороны Уаханха Интефа последовал незамедлительный ответ, и, как уже было сказано, он начал сражаться с князем Саута Тефиби, приверженцем северного фараона. Вначале война для фиванского правителя была неудачной, однако в конце концов его воины захватили священные города-близнецы Тинис и Абидос и вместе с ними, разумеется, гробницу Осириса. Это настолько огорчило суеверного гераклеопольского царя, что он поспешил заключить со своим вассалом мир, признав, что был не прав и заслужил потерю этой территории.

Глубоко пораженный, Уаханх Интеф с удовольствием воспользовался своей удачей и не предпринимал дальнейших попыток расширить свое влияние. На своей заупокойной стеле управитель дворца в Фивах по имени Чери рассказывает: «Царь Уаханх [Интеф] прислал мне [личное] письмо после того, как я сразился с домом Ахтои на территории Чени. Также пришли послания, что великий правитель поручил мне корабль, дабы была защита для собственности тех, кто принадлежит Югу на всем его протяжении, а именно на юг от Абу (Элефантины, Асуана) и на север до Дебу (Афродитополя)», то есть до северной границы Тинитского нома. Чери сообщает, что был «жесток сердцем в день битвы». Это означает, что он вел себя отважно при захвате Чени (Тиниса). Далее он заявляет, что плавал по Нилу на одном из судов своего господина, чтобы предотвратить любое нарушение преданности проигравшему битву фараону.

Еще одна короткая надпись, упоминающая о завоевании Тиниса, в настоящее время хранится в Британском музее. В ней описаны деяния главного казначея при фиванском дворе Чечи. Он рассказывает: «Я провел долгие годы при Величестве моего господина, царя-Сокола Уаханха, царя-Тростника и царя-Осы, сына солнечного бога Интефа. Земля эта была под властью его вверх по течению до Джеса», места, локализация которого неизвестна, «и вниз по течению до Чени… Я сделал судно для города, и корабль там, чтобы следовать за моим господином». Думаю, это доказывает, что в течение нескольких лет власть Юга во многом держалась на военных кораблях, которые плавали по Нилу. Чечи продолжает тем хвастливым тоном, который могут оценить только те, кто знаком с бесхитростными детьми Нила: «Я был истинным любимцем царя, я был прохладой и теплом во дворце моего господина, тем, для кого в почтении опускаются руки среди вельмож». Иными словами, даже сановники при дворе кланялись ему, делая известный приветственный жест, которым до сих пор принято приветствовать в Египте.

Однако важнейшим памятником правления этого царя является его собственная заупокойная стела. Ее обнаружили в довольно маленькой и невыразительной пирамиде из кирпича, находившейся в северной части фиванского некрополя напротив Карнака, где Интеф был похоронен.

На этом памятнике царь изображен стоящим рядом с пятью своими собаками, часть их кличек все еще можно прочесть – Газель, Борзая и Черныш. Поэтому мы сразу представляем себе этого древнего царя Юга как человека, любившего своих собак больше всего на свете и желавшего, чтобы память о них сохранилась навеки, а они сами остались с ним в загробном мире. Плохое качество этой стелы, как и низкий художественный уровень стелы Чери, доказывают, что от культуры, процветавшей несколькими столетиями ранее, в южной части Египта мало что сохранилось. Как я отметил в предыдущей главе, здесь можно обнаружить лишь некоторые признаки утонченности, свойственные двору фараона на Севере. На самом деле Интеф был прекрасным образчиком обычного старейшины, которого можно представить себе сидящим под пальмой у ворот своего дворца, стены которого выкрашены в белый цвет. Его окружают собаки, перед ним склоняются Чери, Чечи и другие сановники, а рядом стоят его полуобнаженные воины с щитами из коровьей кожи и длинными копьями, готовые выполнить его приказ.