Джон Рёскин - Этика пыли

После всего очищается или соединяется вода, довольствуясь тем, что получает форму капли росы. Если же мы захотим проследить за ее дальнейшим стремлением к совершенству, то увидим, что она кристаллизуется в снежинку. Итак, вместо грязи, которую мы имели по политико-экономическому закону конкуренции, получаем сапфир, опал, алмаз и снежинку».

Профессор. Я просил вас, дети, прослушать этот отрывок, потому что мне хочется, чтобы из всего, что вы видели в последнее время, работая и играя, вы могли бы в конце концов усвоить очень важную и серьезную мысль. Кажущееся смятение – этот несомненный упадок – физических элементов земли должно пассивно ожидать предназначенного времени для успокоения или восстановления. Привести к этому может только действие вечного закона. Но если действительно в нас вложена более благородная жизнь, чем жизнь этих удивительно движущихся атомов; если действительно бесконечна разница между огнем в них и огнем, оживляющим нас, то разница эта должна проявиться в каждом из нас не только в форме терпения, но и в форме осуществления наших надежд; не только в наших желаниях, но и в нашей работе ради достижения того времени, когда прах человеческих поколений сплотится для основания врат, ведущих в град Божий. Глина, из которой сотворен человек, теперь попираемая с презрением ногами, не превратится – не может превратиться – в силу и свет случайно по воле беспомощной судьбы. Человеческой жестокостью и неправдой она была сокрушена; человеческим же милосердием и человеческой справедливостью должна быть восстановлена. При всем вашем страхе и сомнении относительно действительного смысла жизни вы, бесспорно, найдете истинное успокоение, если решитесь поступать так, как требует от вас Господь, и убедитесь, что Он действительно требует от вас только дел справедливости, любви, милосердия и смиренного следования за Ним.

Утверждают, что во второй трети XIX века наукой наук была геология. Да-да, не история и даже не математика с физикой, а геология. Только она могла подняться до таких высот, чтобы спорить с Богом, точнее, с Христианским Богом, а еще точнее – с Писанием о Мире, устроенном Христианским Богом. Собственно, проблем с датами и состоянием сотворенного мира было (и остается) две. Одна анатомическая, другая геологическая и палеонтологическая, хотя по сути обе упираются в логику. Что касается первой, то она такова: если Господь сотворил Адама из глины в возрасте (как считало немалое количество теологов) тридцати трех лет, то был ли его организм тридцатитрехлетним, будучи совсем новым? К примеру, страдал ли он от атеросклероза или отложения солей, случались ли у первого человека приступы цистита, крошились ли у него зубы? И вот еще вопрос: тридцать три года – это много или мало? По нынешним западным представлениям Адам создан человеком молодым, едва закончившим университет и аспирантуру и приступившим к работе: первый кредит в банке, первый ребенок и все такое. Но в Средние века ему, по статистике, оставалось жить четыре года, оттого изношенность Адамова организма должна быть соответствующей. И, наконец, самый убийственный вопрос: был ли у Адама пупок? Если он не рожден женщиной, то ему не нужна эта отметина человеческого (слишком человеческого) происхождения. С другой стороны, Адам – прачеловек, значит, его тело должно быть таким же, как и у всех людей, включая пупок. Так что представим себе Бога в качестве концептуального художника, который конструирует из ничего новые вещи, целый мир в таком виде, будто этот мир уже имел историю , которой на самом деле не было и быть не могло. Подобные соображения нисколько не умаляют Всевышнего и его творение, наоборот, если он знает вещи от первого до последнего их мгновения, знает исчерпывающе, то эта информация целиком уже содержится в любой точке существования той или иной вещи – тогда любая точка заключает в себе все прошлое и будущее, исходящие из нее пер– и ретроспективно. Получается, что Бог есть в каждой песчинке мира, отчего она ничуть не менее важна, чем континенты, океаны и великие царства. Собственно, что и требовалось в который раз доказать. Книга, которую предваряет мое эссе, называется «Этика пыли»; имея в виду, кем был Джон Рёскин и каково было его время, слово «пыль» в заглавии имеет исключительно важное, исторически ограниченное значение – отличное от нынешнего, стертого прошлым столетием в лагерную пыль. Для Рёскина «пыль» состоит из мельчайших частиц, которые по-русски было бы неправильно называть эфемерными «пылинками»; здесь действительно лучше подойдут «песчинки».

Собственно, о проблеме пупка Адама и самых экстравагантных теориях по поводу его наличия/отсутствия писал Борхес в эссе «Сотворение мира и Ф. Госс». Там же можно обнаружить и рассуждения по поводу второй проблемы, геологической и палеонтологической, связанной с датами и ходом Творения. Борхес обсуждает одну из самых экстравагантных теорий XIX века, предложенную зоологом Филиппом Генри Госсом. Госс пытался разрешить неразрешимое (или – как казалось, неразрешимое) – соотнести последние научные открытия (а именно, датировку ископаемых животных и геологических пластов) с установленными Библией хронологией и временем Творения: шесть дней работы, седьмой – отдыха, и все это произошло около шести тысяч лет назад. Борхес пишет: «В 1857 году мир был раздираем одним противоречием. Книга Бытия приписывает божественному творению шесть дней – ровно шесть иудейских суток, от заката до заката; однако палеонтологи беззастенчиво настаивали на огромных временных пластах. Напрасно твердил Де Куинси, что Писание не обязано наставлять людей в какой бы то ни было науке, дескать, науки – это гигантский механизм, развивающий и тренирующий человеческий интеллект… И все же как примирить Господа с ископаемыми рептилиями, а сэра Чарльза Лайелла с Моисеем? Закаленный молитвой, Госс предложил одно удивительное решение». Здесь мы оставим слепого аргентинского книгочея, лишь напомнив, что решение, предложенное Филиппом Генри Госсом, было как раз то самое, о котором мы только что говорили в связи с пупком и песчинкой, – Господь создал землю в таком состоянии, будто она уже имела долгую историю; иными словами, Бог сотворил мир и населил его животными, как бы являющимися результатом эволюции, а под землей этот шутник припрятал ископаемые остатки тех животных, которые никогда не существовали. Мир был создан Богом таким образом, что его история есть такой же элемент Творения, как и окаменевшие останки динозавров. То есть история – один из бесконечного количества элементов, не более того. Чего Борхес не заметил, так это того, что такая концепция, если додумать до конца, является чисто буддийской. Согласно буддизму (да и отчасти индуизму), мир состоит из бесконечного количества феноменов, дхарм, находящихся в хаотическом состоянии. Важно, что наши мысли и чувства тоже суть такие дхармы; скажем, чашечка кофе есть дхарма, мысль о чашечке кофе – тоже дхарма, они равноправны и совершенно дискретны. Упорядочить их каким-то образом может лишь наше мышление – которое, в свою очередь, тоже дхарма. И так до бесконечности, пока просветленное сознание, находясь в соответствующем состоянии, не поймет, что этого ничего вообще нет. Здесь мы оставим Будду и его последователей точно так же, как несколько строчек назад оставили Борхеса. И вернемся в XIX век.