Юрий Штридтер - Плутовской роман в России. К истории русского романа до Гоголя

Какие романы более всех нравятся? обыкновенно чувствительные: слезы, проливаемые читателями, текут всегда от любви к добру и питают её. Нет, нет! дурные люди и романов не читают [712].

И автор соответствующим образом завершает свои рассуждения: «Одним словом, хорошо, что наша публика и романы читает» [713].

Стоит только сравнить эту статью Карамзина с более старой, ранее рассмотренной статьей Сумарокова «О чтении романов», стоит лишь представить себе, что в обоих случаях речь идёт о высказываниях авторов, задававших тон для своего времени, и сразу же будет понятно, сколь принципиально изменилось за относительно краткое время положение романа в России. Победа романа будет из слов Карамзина заметна точно так же, как и внутри этого жанра возникновение «сентиментального» типа (ведь в качестве прототипов называются теперь не «Дон-Кихот», Лесаж или Фенелон, а Руссо и Ричардсон). При этом, конечно, следует учитывать, что к читателю обращается Карамзин, то есть убежденный сторонник сентимментализма. Но не случайно, наконец, что теперь как раз «сентименталист» Карамзин стал автором русской литературы, указывающим направление. И, несомненно, как раз «сентиментализм» усиливает уже и раньше существовавшую в России склонность к «чтению романов», существенно посодействовав распространению романа в России.

Как раз то обстоятельство, что дальнейшее развитие романа в России в последнее десятилетиие XVIII в. происходило под знаком «сентиментализма», имело определяющее значение для отсутствия соответствующего развития русского плутовского романа, чего можно было ожидать после благоприятных первых шагов 60-х и 70-х гг. Только непосредственно после войны против Наполеона, в 1814 г., выходит снова значительный русский плутовской роман, который пытается в духе старой плутовской традиции связать исконно народное наследие шванков и сатиры с формой романа, полемически дистанцируясь при этом от «сентиментализма» и всё же оказываясь под сильным влиянием этого направления и соответствующей ему формы романа. Речь идёт о романе Нарежного «Российский Жилблаз».

О жизни Нарежного, по сравнению с другими авторами XIX столетия, известно мало. Но Н. Белозерская на основе доступного ей материала нарисовала в своей монографии «Василий Трофимович Нарежный» насколько возможно подробную картину [714]. Поэтому здесь следует привести только важнейшие факты. В. Т. Нарежный родился в 1780 г. в местечке Уствицы тогдашней Миргородской сотни Полтавской губернии. Его отец принадлежал, вероятно, к польской шляхте и был одним из тех обедневших польских дворян, которые после присоединения к России остались в Украине. Вначале отслужив в армии, он по собственному желанию вышел в отставку, подал прошение о пожаловании русского дворянского звания и сам, не имея крепостных, обрабатывал своё небольшое владение – полевые угодья и пастбище [715]. Эти обстоятельства биографического характера немаловажны для деятельности Нарежного. Ведь он неоднократно наглядно и метко рисовал образ украинского дворянина, который хотя и гордится своим знатным происхождением, но при этом живет в крайней бедности и сам обрабатывает своё маленькое поле [716].

Всё-таки Нарежному-младшему удалось поучиться в гимназии при Московском университете (которую несколькими десятилетиями ранее посещал и Чулков, вот только Нарежный как дворянин был учеником благородного отделения). В 1798 г. он становится студентом Московского университета, но должен был оставить его по прошествии двух лет (также и в этом сравнимый с Чулковым), так как финансовое положение, очевидно, не позволяло продолжать обучение [717]. Он становится чиновником, едет в 1802 г. в Тифлис и, будучи секретарем уездного полицейского управления, переживает хаос, господствовавший как накануне, так и после официального присоединения Грузии к Российской империи. Эти переживания нашли своё литературное отражение в его сатирическом романе «Чёрный год, или Горские князья» [718]. Следует работа на различных должностях в Петербурге, и там же он впервые обращает на себя внимание как автор (после того, как уже студентом опубликовал в московских университетских журналах несколько незначительных работ) [719]. Произведением, принесшим ему признание критики, стали «Славенские вечера» 1809 г., собрание новелл на темы из древнерусской истории, которые в выборе сюжета и стиля обнаруживают явное влияние опубликованного незадолго перед тем «Слова о полку Игореве» и так называемого «Оссиана» [720]. Продолжению этого сборника, очевидно, содействовало литературное объединение «Вольное общество любителей Российской словесности» (официально основанное в 1816 г.), так как различные рассказы были напечатаны в журнале общества, «Соревнователь», и одна из первых «премий», которыми награждало общество, (в сумме 300 рублей) была присуждена Нарежному, «имея в виду его бедность» [721]. Этот литературный кружок был, очевидно, единственным, с которым Нарежный поддерживал контакт (даже если и не был его членом), тогда как в остальном он, малоизвестный, неимущий автор, происходивший из Украины и выросший в Москве, не имел тесных связей с ведущими представителями литературного Петербурга. Имя Нарежного не появляется ни в публикациях кружка Карамзина, ни в лагере его противника Шишкова.

Может быть, признание «Славянских вечеров» пробудило у Нарежного надежду на возможность посвятить себя исключительно литературной деятельности и зарабатывать ею на жизнь. Во всяком случае, в 1813 г. он увольняется со службы, женится и работает в это время над своим самым большим сочинением, романом в шести частях ««Российский Жилблаз» [722]. Но, когда в 1814 г. вышли первые три части романа, вмешалась цензура и запретила печатать оставшуюся часть. Этот запрет был для Нарежного тяжёлым ударом, в том числе и с материальной точки зрения. В 1815 г. он снова поступает на службу (начальником Инспекторского департамента при Главном штабе); его литературные публикации долгое время ограничивались только немногими, уже упоминавшимися продолжениями «Славянских вечеров», и лишь с 1822 г. следует ряд публикаций: в 1822 г. роман нравов «Аристион, или Перевоспитание», в 1824 собрание «Новые повести» и роман «Бурсак», посвящённый жизни украинских семинаристов. В 1825-м, году смерти автора, следует сатирическая повесть «Два Ивана или страсть к тяжбам». Эти сочинения нашли мало отклика прежде всего у публики и критики. В 1825 г. Нарежный умер, почти незамеченный и, очевидно, также внутренне сломленный [723]. Только позднейшим критикам и авторам, как то Белинскому и Гончарову, было суждено осознать и оценить значение этого новеллиста и романиста в истории русской литературы.