Джон Куиггин - Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас

Но и это еще не все. В большинстве налоговых систем налоги на доходы и богатство составляют лишь около половины всех поступлений в государственный бюджет. Налоги на потребление составляют примерно половину всех доходов государства, а они являются регрессивными. Это значит, что лица с низкими доходами отдают, как правило, в процентном отношении к доходу больше, чем лица с высокими доходами. Это происходит в силу ряда причин. Во-первых, лица с низкими доходами обычно мало сберегают, из-за чего доля потребления в доходе у них выше. Во-вторых, табак, алкоголь и азартные игры облагаются по очень высоким ставкам, и расходы на них занимают в бюджете бедных сравнительно много места (впрочем, в абсолютном измерении это верно лишь для табака).

Наконец, не надо забывать про уклонение от уплаты налогов и схемы налоговой оптимизации. Обширная индустрия юристов, финансовых консультантов и тех, кто занимается отмыванием денег, возникла исключительно для того, чтобы каждый, кто имеет достаточно средств, мог свести сумму уплачиваемых налогов к самому минимуму, соответствующему наиболее изощренной интерпретации налогового законодательства. [98]

Как показывает история, неважно, насколько хорошие условия создаются для богатых, – всегда найдутся аргументы за то, чтобы сделать эти условия еще лучше. Согласно теории «обогащения сверху вниз», налоговое бремя и экономические риски могут бесконечно перераспределяться от богатых к бедным. Ведь, как гласит повествование, что досталось богачу – не обойдет стороной и всех остальных, а что досталось бедняку – то сплыло.

Финансовый сектор – отменная лакмусовая бумажка для теории «обогащения сверху вниз». В эпоху рыночного либерализма доходы в финансовом секторе росли быстрее, чем в любой другой отрасли экономики, подталкивая доходы топ-менеджеров и высококвалифицированных специалистов в смежных сферах, таких как право и учет. По логике теории «обогащения сверху вниз», за счет роста доходов в финансовом секторе благосостояние американцев в целом выросло.

Во-первых, упрощение операций поглощения, слияния и обратного выкупа акций способствовало росту эффективности использования капитала и увеличению производительности по экономике в целом. Во-вторых, расширение кредита позволяло домохозяйствам достичь более высокого уровня жизни, помогая им преодолевать временные колебания в доходах, уже сегодня пользоваться благами будущего роста доходов и получать прирост капитальной стоимости акций, недвижимости и других активов. Наконец, есть и классический [99]эффект «обогащения сверху вниз»: обогащение в финансовом секторе создает спрос на предметы роскоши и самые различные виды услуг, что на руку работникам в целом или по крайней мере тем, кто работает в мегаполисах с высокой концентрацией финансовой деятельности, таких как Лондон и Нью-Йорк.

С начала 1990-х и вплоть до 2007 года, когда пузырь надувался, события в какой-то мере подтверждали такие выводы. На протяжении 1990-х годов статистика регистрировала большой, а после 2000 года – умеренный рост производительности. Потребление домохозяйств также уверенно росло, а неравенство в потреблении было намного меньше, чем неравенство в доходах и богатстве. И хотя у большинства домохозяйств доходы повышались медленно, на протяжении большей части этого периода безработица находилась на низком уровне, по крайней мере, если сравнивать ее с периодом после 1970 года.

Скорее всего, финансовый кризис поставит крест на всех этих благоприятных тенденциях. На своем пике финансовый сектор (финансы, страхование и недвижимость) создавал до 18 % ВВП, а в темпах роста ВВП его доля была еще выше. В совокупности с профессиональными и бизнес-услугами доля укрупненного финансового сектора в ВВП составляла больше 30 %. Сейчас сектор финансовых и бизнес-услуг сокращается, и становится ясно, что значительная доля выпуска в период надувания пузыря была эфемерной.

Масса инвестиций и финансовых трансакций, осуществленных тогда, уже доказали свою разрушительную силу, а многие, вероятно, покажут ее в ближайшие годы. А видимые богатства, созданные расширением финансового сектора, растают.

Гипотеза «обогащения сверху вниз» тесно связана с различением равенства конечных результатов, таких как ожидаемая продолжительность жизни, и равенства возможностей. Это противопоставление издавна было яблоком раздора между рыночными либералами и социал-демократами. Многие рыночные либералы уверяют, что для общества достаточно лишь давать людям равные возможности, например посредством общедоступных хороших школ, не заботясь о крайне неравномерных конечных результатах. По их мнению, даже если некоторые люди не достигли успеха, их дети будут жить в динамичном обществе, где у каждого есть шанс поймать золотую рыбку.

На страницах Wall Street Journal республиканец из штата Висконсин Пол Райан подверг критике первый бюджет президента Обамы следующим образом: «Коротко говоря, предложенный президентом проект бюджета, по-видимому, означает замену американского политического идеала равных возможностей европейским представлением о равенстве результатов». [100]

Годом ранее, после победы на праймериз республиканской партии в Южной Каролине, Джон Маккейн заявил: «Мы способны справиться с любым вызовом до тех пор, пока мы сохраняем отвагу и твердо стоим на страже свободного рынка, низких налогов и минимального государства, которые сделали Америку страной величайших в мире возможностей». [101]

Как свидетельствуют эти цитаты, гипотеза об «обогащении сверху вниз» основана не просто на различении равенства возможностей и равенства результатов, но на их абсолютном противопоставлении. В экономической системе, где устранены такие препятствия для активного труда, как высокие налоги и громоздкая система социального обеспечения, где достижения отдельных людей могут сильно различаться, те, кто находятся на дне распределения доходов, будто бы получат достаточные стимулы и возможности, чтобы своими силами подняться в средний класс или еще выше.

Представление о США как о «стране возможностей» и «обществе наивысшей социальной мобильности в истории человечества» – это неотъемлемая черта американской национальной самоидентификации. Вера в то, что высокая социальная мобильность связана со свободным рынком, широко распространена.

Как мы увидим далее, эта вера не находит подтверждения в эмпирических исследованиях социальной мобильности. Но большинство экономистов не занимаются изучением социальной мобильности, многие из них разделяют данные обывательские стереотипы. Это касается не только самодовольных американских экономистов, восхваляющих достоинства текущего положения дел и призывающих продолжать в том же духе, но и европейских критиков государства всеобщего благосостояния, которые соглашаются с тем, что их страны неповоротливы и страдают склерозом, тогда как американское общество динамичное и гибкое.