Жак Р. Пауэлс - США во Второй мировой войне. Мифы и реальность

Существует еще один, последний фактор, который помогает объяснить отношение западных союзников к территориальным целям Советского Союза: то, что было уже предрешено, что в конце военных действий рассматриваемые территории будут заняты Красной армией. Любая попытка отменить этот свершившийся факт была заранее обречена. Так что по всем этим причинам ни Лондон, ни Вашингтон не могли позволить себе отказать Сталину в его территориальных устремлениях, независимо от того, хотели они этого или нет. Англичане уже явно или неявно признали определенные советские ожидания в 1941 и 1942 годах, например, в англо-советском договоре от 26 марта 1942 года. Президент Рузвельт тоже продемонстрировал некоторое понимание советской точки зрения и затем последовал британскому примеру. Тем не менее для того, чтобы защитить себя от потенциально негативной политической реакции (от американцев польского происхождения, например), он сформулировал определенные возражения, а также маневрировал в максимально возможной степени, чтобы отложить окончательные договоренности до окончания военных действий, то есть до тех пор, когда Советы больше не будут необходимыми, и поэтому можно стало бы противодействовать им. В любом случае, практически все ожидания Сталина получили одобрение на момент первой встречи «Большой тройки», которая состоялась в столице Ирана Тегеране, с 28 ноября по 1 декабря 1943 года, на котором Рузвельт и Сталин очень хорошо поладили 187.

Но что должно было произойти с Германией и с освобожденными странами? Здесь, по крайней мере, по некоторым пунктам царило единодушие. Во-первых, нацистский режим будет ликвидирован, и его «герои» и приспешники будут привлечены к суду как военные преступники; а в освободившихся странах пройдет чистка всех нацистов, фашистов и их коллаборантов.

Во-вторых, как и после Первой мировой войны, Германии придется возместить нанесенный войной ущерб и платить репарации. Какие режимы будут установлен в побежденной Германии и в освобожденных странах Европы?

Очевидно, американские и британские идеи по этому поводу резко отличалась от советских. Поэтому пока союзники разумно ограничивались самыми благочестивыми, но смутными декларациями, такими, как Атлантический устав, с которыми каждый мог согласиться. Все союзники, например, согласились, что позволят населению освобожденных стран и Германии восстановить «демократические» формы правления под руководством союзников. Для Рузвельта демократия означала демократию по-американски; Черчилль имел в виду «славные британские демократические традиции»; а для Сталина демократия представляла собой демократию большевиков для и с участием рабочих, крестьян и солдат, которая позднее стала известна в Восточной Европе как «народная демократия».

Все были в курсе этих различий, но никто не был готов поднять этот чувствительный вопрос, поскольку это могло бы поставить под угрозу сотрудничество, от которого зависела все еще окончательная победа союзников.

В Тегеране Рузвельт, который был очень рад, что никакого нового Пакта Гитлера-Сталина не было заключено, на самом деле нашел требования Сталина, разумными и умеренными. Кроме того, он был в восторге, что «дядюшка Джо» согласился с важной американской просьбой. Сталин обещал объявить войнау врагу Америки на Дальнем Востоке, Японии, вскоре пораженияе Германии 188. Рузвельт был удовлетворен. Однако, когда весной 1945 года после поражения нацистов Сталин был готов сдержать свое обещание, преемник Рузвельта в Белом доме окажется далеко от восторга от перспективы отказа от славы – и преимущества – победы над Японией, как мы увидим ниже.

Что должно было случиться с границами освобожденных стран, Германии и всей Европы после войны, в теории должно было определяться по договорам, заключенным союзниками в Тегеране и в других местах. С другой стороны, многое зависело также от развития событий на фронтах, в частности от двух факторов. Во-первых, соответствующие военные успехи (и, возможно, неудачи) западных союзников и Красной армии в заключительной фазе войны могли создать определенную ситуацию «свершившегося факта», что в свою очередь могло повлиять как на толкование часто смутно сформулированных уже заключенных ранее соглашений, так и на детали возможных новых соглашений. Вторым важным фактором могли стать фактические обстоятельства освобождения, то есть то, как союзники будут вести себя в освобожденных странах и в Германии, создавая, таким образом, потенциально значимые прецеденты.

Что касается западных союзников, для них, совершенно очевидно, было важно, по крайней мере, достичь военных успехов, сравнимых с успехами Красной армии хотя бы в заключительной фазе войны, чтобы освободить как можно больше европейской территории и, если это вообще возможно, прибыть в Берлин до того, как туда войдут Советы. Однако из-за высадки американцев и англичан в Северной Африке в 1942 году у них не было никакого выбора, кроме как продолжать свою средиземноморскую стратегию, по крайней мере, на время. Следующим шагом, продиктованным этой стратегией, должна была стать переброска войск из Северной Африки в Сицилию и южную Италию, что и произошло летом 1943 года.

С другой стороны, теперь наконец были готовы планы открытия второго фронта в Франция, хотя этого было явно сделано для того, чтобы оказать полезную услугу Сталину. Советы, конечно, неизбежно извлекли бы выгоду от такой операции, которая наконец заставила бы вермахт перевести значительные силы с Восточного фронта в Западную Европы, но они больше не нуждались в этом облегчении так отчаянно, как всего лишь незадолго для этого. Второй фронт в Западной Европе, однако, становится все более и более важным для самих западных союзников. Они пришли к выводу, что с помощью средиземноморской стратегии они смогут достичь Германии слишком поздно для того, чтобы предотвратить занятие Берлина Советами без посторонней помощи, и, таким образом, чтобы предотвратить завоевание Советами лавров победителей и всех или большинства преимуществ победы над общим нацистским врагом. Только с помощью высадки в Западной Европе, которая, в отличие от Италии, не была отделена от Германии цепью гор, американские и британские войска могли по-прежнему надеяться на успех в конкуренции с Красной армией в необъявленной гонке на Берлин. В меморандуме Рузвельту и другим лидерам союзников американский генерал военно-воздушных сил Генри Арнольд предупреждал весной 1943 года, что второй фронт надо будет открывать в ближайшее время, поскольку в противном случае «может случиться так, что мы все еще будем обсуждать [высадку во Франции], а русские [в это время] уже будут подступать к Берлину» 189.