Джордж Манро - Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город

Пригородные крестьяне не без труда получали право торговать в столице. На протяжении всего XVIII в. они соперничали с городскими торговцами из-за прав на занятия коммерцией [420]. Купцы стремились посредничать во всех сделках, а крестьяне хотели продавать свою продукцию напрямую потребителям. В начале столетия купцы явно брали верх, но протесты крестьян и изменившиеся обстоятельства привели в 1755 г. к появлению указа, разрешившего местным крестьянам торговать сельскохозяйственной продукцией по розничным ценам, – правда, только в установленные часы. Это положение было впоследствии закреплено в Жалованной грамоте городам [421]. Крестьяне, жившие за пределами столичного региона, тоже ухватились за возможность торговать в городе. Таким образом, указ, задуманный как разрешение на городскую торговлю немногочисленным окрестным жителям, позволил людям даже из очень далеких мест являться в Петербург со своим товаром для прямой продажи. Купцы, конечно, яростно протестовали против подобного нарушения их традиционной сословной привилегии – контроля над торговлей в столице, и это привело в 1776 г. к новому ограничению крестьянской коммерции. Очередным указом крестьянам запретили привозить продовольствие на городские рынки на всех видах водного или колесного транспорта [422]. Тем самым сложившаяся у крестьян система доставки издалека больших партий их продукции внезапно попала под запрет. К несчастью, из-за этого запрета существенно сократилась также торговля, которую могли осуществлять окрестные крестьяне, и поэтому в городе выросли продуктовые цены – ведь теперь в большинстве продовольственных сделок участвовали посредники.

Купцы доставляли в Петербург крупные партии продовольствия из внутренних областей России преимущественно по системе водных путей сообщения. Существуют частичные данные статистики с 1775 по 1792 г. о прохождении судов с Волги в Санкт-Петербург через канал у Вышнего Волочка. Ежегодно количество проходивших судов достигало следующих цифр: «Целых барок от 2000 до 3600. Полубарок от 600 до 1000 и более. Водовиков (мелкое судно. – Дж. М. ) от 450 до 800. Больших плоских судов от 900 до 1200 и более».

Исходя из данных статистики, можно предполагать, что примерно половину их грузов составлял провиант для Петербурга [423].

Процесс транспортировки продовольствия был длительным и сложным. Большая часть зерна производилась в областях, лежащих в среднем течении Волги и её притоков. Скупщики доставляли зерно в Рыбинск (Рыбную Слободу), где его перегружали на суда меньших размеров и нередко сразу же продавали купцам, которые занимались поставкой продовольствия в столицу. От Рыбинска каждое такое судно могло взять на борт до 115 тонн зерна. В стоимость перевозки входил наём по крайней мере 10 работников и примерно 20 лошадей, которые тянули баржу по системе рек и каналов. Транспортные расходы на провоз одного-единственного мешка весом в 325 фунтов достигали 2,5 руб. [424]. Уровень потерь и порчи в дороге был высок из-за плохой упаковки и небрежности при перевозке; мешок-другой из каждых десяти так и не достигал места назначения [425]. И всё же таким способом доставлялись большие объёмы зерна и других продуктов для сбыта в Санкт-Петербурге. Водный путь доставки продовольствия при всей его протяженности и сложности удовлетворял требованиям растущего столичного рынка на северо-западе страны. Благодаря существованию этого пути город мог быстро развиваться.

Хотя объёмы продовольственного снабжения были в целом удовлетворительны, всё же мало кто в городе хорошо питался круглый год. Огромные расстояния между источниками продовольствия и рынком сбыта существенно укорачивали то время в году, когда свежие фрукты можно было купить по приемлемым для населения ценам. В несколько меньшей степени это касалось и овощей. Другие продукты колебались в цене от сезона к сезону. Богатые петербуржцы могли приобрести большинство из них в любое время года. В сущности, иногда бывало проще поставлять лакомства для богачей, чем обеспечивать самой необходимой едой бедняков.

Далеко не все бедняки и работники Петербурга покупали продукты в лавках и на рынках, чтобы готовить еду дома. В городе преобладало мужское население, а потому существовала потребность в местах общественного питания, где рабочий люд мог насытиться за небольшие деньги. Конечно, в столице имелись и дорогие изысканные рестораны (один из них, открытый в 1786 г., всё ещё работал в 1900 г.), но работные посещали куда менее престижные заведения, именовавшиеся «харчевыми» – дешёвые столовые, а попросту говоря, обжорки. В исторических описаниях города подобные заведения, как правило, не упоминались, а между тем они решали важную городскую проблему – кормили голодных работников. Одно из немногих опубликованных упоминаний о «харчевых» содержится в объявлении в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1764 г. В нём предлагается участок земли в аренду тому, кто пожелает открыть такое заведение [426]. Харчевни редко занимали большие помещения и размещались, как правило, в одной комнате или в подвале в домах различного предназначения, которые принадлежали купцам, чиновникам, офицерам или казне. Среди содержателей харчевен больше всего было крестьян, затем шли купцы, причём некоторые из них владели целыми сетями этих заведений. Свыше половины «харчевых» было сосредоточено в старейших частях города – в Первой и Второй Адмиралтейских, но больше всего их находилось на Васильевском острове. Неимущие обитатели этих мест часто ютились в подвалах и на чердаках в домах богатых домовладельцев. Готовить еду в их жилищах было негде, так что приходилось питаться в других местах. Зато в отдалённых городских районах, где у многих работников имелись собственные домики, не было такой острой нужды в харчевнях [427]. И наконец, купить себе хлеб насущный можно было и у уличных торговцев.

Помимо тех, кто зарабатывал на жизнь, снабжая столицу продовольствием, ещё многие обеспечивали её население одеждой, железно-скобяным товаром, мебелью, строительными материалами и прочей продукцией, а также занимались извозом и предоставляли различные другие услуги. Точно установить, сколько именно людей занималось снабжением города, невозможно, но существующие неполные цифровые данные позволяют составить ориентировочную картину. Так, из относящихся к концу 1789 г. сведений о регистрации ремесленников (мастеров, подмастерьев, учеников) мы узнаем имена 838 русских и 210 иностранных портных. Около 1200 русских ремесленников числились сапожниками.

В городе насчитывалось 149 брадобреев и 64 парикмахера, работавших на коммерческой основе. По одной оценке, здесь имелось 4600 извозчиков [428]. Эти цифры дают некоторое представление об объёме труда, прилагавшегося для обеспечения города товарами и услугами. Можно заключить, что свыше 10 % населения зарабатывали на жизнь удовлетворением повседневных потребностей горожан. Набор профессий постоянно расширялся, чтобы отвечать всё новым разнообразным городским нуждам – здесь появились уличные разносчики, продававшие еду, краснодеревщики и столяры, цирюльники и изготовители париков, кузнецы, продавцы табачных изделий и бесчисленные другие специалисты, нужные большому городу.