Питер Хизер - Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы

Второй аргумент довольно прост – в предположении, что готы 382 года сохранили достаточную преемственность политической идентичности за прошедший период, чтобы присоединиться к массовому восстанию, вовсе нет ничего невероятного. Речь идет всего лишь о тринадцати годах. За это время успело подрасти новое поколение, но многие взрослые, участвовавшие в событиях 382 года, к 395 году никуда не делись. И хотя нам, к сожалению, не хватает очень многих подробностей, один из важнейших пунктов договора 382 года – это касается как поддерживающих эту идею, так и ее критикующих – наделял готов беспрецедентной автономией. Даже виновные в мятеже и смерти императора, они не были полностью разбиты и рассеяны по империи, почему, собственно, Фемистию, представителю и стороннику императора Феодосия, и пришлось проделать попотеть, добиваясь мира с Константинополем. Следовательно, вполне вероятно, что те же самые готы снова начали действовать сообща – через тринадцать лет [231].

Первый договор к тому же оставил нерешенными две крупные проблемы в готско-римских отношениях, и именно они сыграли решающую роль во время мятежа Алариха в 395 году. Во-первых, римляне не признали общего готского предводителя, заключая мирный договор 382 года. Это вполне согласовывалось с устоявшейся политикой империи по ограничению политического единства групп, которые они воспринимали как потенциальную угрозу – этот принцип они применили и к верховным правителям алеманнов в IV веке, как мы уже видели. Тем более тому способствовали изменения в племенных союзах самих тервингов и грейтунгов. И у тех, и у других решение переселиться на территорию империи сопровождалось политическими беспорядками в правящей верхушке и устранением уже установившихся вождей – либо погибавших в бою, либо отстраненных от власти в результате переворотов [232]. При подготовке к битве при Адрианополе Фритигерн пытался исправить ситуацию, и имеются свидетельства того, что борьба за власть продолжалась и после 382 года, сам Аларих тоже вынужден был сперва взять верх над соперниками, претендующими на главенство над всеми готами. Вполне возможно, что его позиция укрепилась только в 394–395 годах. Эта теория скорее соответствует искаженной версии рассказа Евнапия, которую записал Зосим, однако вполне возможно, что Аларих изначально действительно питал надежды на карьеру в римской армии. Однако в конечном итоге он предпочел остаться на стороне готов, и есть доказательство (пусть и косвенное) того, что ему пришлось убрать с дороги как минимум одного соперника, чтобы добиться цели. Дальнейшей карьере Алариха и его шурина и преемника Атаульфа угрожали частые вторжения римского генерала готского происхождения по имени Сар, поставившего себе цель срывать все мирные договоры, которые оба предводителя готов пытались заключить с Западной Римской империей (в ее армии и служил Сар). Что особенно интересно, брат Сара, Сергерик, в конечном итоге организовал мятеж, в котором был убит Атаульф и его семья, а сам стал – на некоторое время – правителем готов Алариха. Следовательно, Сар был родом из достаточно важной семьи, чтобы принять участие в борьбе за главенство над готами, и его постоянная враждебность к действующему правителю говорит о том, что приход к власти Алариха, возможно, и был причиной, вынудившей его уйти на службу к римлянам [233].

Популярность Алариха среди готов, более того, была тесно связана с политикой, которую он проводил в связи со вторым нерешенным вопросом мирного договора 382 года – военной обязанностью готов (сохранявших частичную автономию) по отношению к римской армии. Как уже отмечалось ранее, при заключении мирных договоров с чужеземцами нормальной практикой империи было включать такой пункт в договоры, чтобы набирать молодых мужчин в свои войска. Это вполне могло произойти и в 382 году, в результате чего в регулярной римской армии появились отряды готов. Однако, как это раньше произошло с тервингами к северу от Дуная в 332 году, по договору отдельно оговаривалось, что готы должны были поступать на военную службу не на регулярной основе, а по требованию собираться под командованием своих сородичей для участия в конкретных кампаниях. Представители тервингов четыре раза сражались на стороне Рима против Персии, между 332 и 360 годами, и император Восточной Римской империи Феодосий предъявил те же требования к готам Алариха, заручившись их поддержкой в двух гражданских войнах против западных узурпаторов, Максима и Евгения [234].

Есть убедительные доказательства того, что это требование вызывало серьезное недовольство готов. В каждой из кампаний против узурпаторов участие германцев так или иначе сопровождалось бунтами. Решение Феодосия во второй раз искать помощь готов вызвало ожесточенные споры между готскими предводителями о том, как ответить на это требование [235]. Судьба готских отрядов во второй экспедиции наглядно объясняет, почему этот вопрос был таким сложным. В битве на реке Фригид в сентябре 394 года они оказались на передовой в первый же день и понесли серьезные потери. Один римский историк, современник тех событий, отметил, что в той битве Феодосий дважды одержал победу – над узурпатором Евгением и над готами. Учитывая, что частичную автономию готов римляне терпели только потому, что не могли одержать над ними безоговорочную победу, существовала опасность, что подобного рода потери смогут изменить соотношение сил в пользу римлян и те изменят условия договора. Поэтому вряд ли следует удивляться тому, что, едва успев вернуться домой после кампании у реки Фригид, готы взбунтовались вместе с предводителем, которого вынудили переписать условия соглашения 382 года [236].

Многое из того, что нам хотелось бы знать о мирном договоре и готско-римских отношениях, которые он устанавливал, не подлежит реконструкции. Однако, как и в случае с большинством дипломатических соглашений, он, скорее всего, представлял собой компромиссный вариант, который предусматривал более позднее решение самых сложных проблем и разногласий. Тем не менее вполне справедливо будет предположить, что мятеж, поднятый Аларихом в 395 году, по природе своей был именно таким, каким его описывают два наших основных источника. Он был предводителем готов, которые в 382 году заключили с римлянами мирный договор, наделявший их достаточной автономией, чтобы они могли в дальнейшем воспротивиться изменению его условий и добиться своего коллективными действиями, а потери в битве при реке Фригид дали им серьезные причины для беспокойства и недовольства. Это промежуточное заключение в свою очередь ставит перед нами целый ряд вопросов. Почему восстание готов, начатое с целью добиться более выгодных условий, включало в себя дальнейшую миграцию? В конце концов, можно ведь бунтовать, не забирая семью и не снимаясь с места со всеми пожитками [237].