Эмили Дункан - Жестокие святые

Анна кивнула в знак согласия:

– А все остальное не так уж и сложно.

– Воспользуешься заклинанием, которое тут же разгадает Верховный принц? – спросила Надя.

Желудок сжался от одной только мысли, что ей придется носить его магию на своей коже следующие несколько недель.

– Не разгадает, если его наложу я, – ответил Малахия.

– Тут попахивает самоуверенностью, – пробормотала она.

На лице Малахии появилась легкая улыбка.

– Это неподходящее слово в данном контексте, но в целом ты права.

Надя поморщилась, так как не верила, что это сработает.

– Мы можем попасть во дворец, подделав документы.

Она даже не успела спросить, как они это сделают, когда Рашид выпалил:

– Предоставьте это мне. В детстве я работал писцом у Транаваши. И существует не так много документов, которые я не смогу подделать.

Надя оглянулась на Париджахан в поисках подтверждения. Но та просто усмехнулась.

– Если она скажет, что родилась в пограничном городке, то на ее акцент будут не так сильно обращать внимание. Разумное объяснение скроет что угодно от ничего не подозревающих глаз, – сказал Малахия.

– Но тогда посчитают, что она жила очень близко к Калязину, и могут заподозрить неладное, – возразил Рашид.

– Раз я путешествую с двумя аколийцами, то не проще ли сказать, что я жила неподалеку сразу от двух границ? – вмешалась Надя.

Малахия задумчиво кивнул, а затем резко встал и вышел из комнаты.

– Куда он направился? – спросила Надя, позабыв, что должна говорить на транавийском.

– Tekyalzaw jelesznak! – донесся голос Малахии из другой комнаты.

«Неверный язык».

Надя закатила глаза.

Малахия быстро вернулся и разложил на столе карту, которую с одного края придавил книгой, а другой прижал локтем Рашид. Обведя хмурым взглядом Транавию, Малахия постучал по месту, где соединялись транавийская и аколийская границы.

– Лащув, – сказал он. – Это достаточно далеко от Калязина, чтобы не вызвать особых подозрений, но достаточно близко, чтобы говорить с калязинским акцентом.

– А там живут какие-нибудь обедневшие королевские особы? – спросила Париджахан.

Малахия покачал головой:

– Нет, только низшее дворянство. На которое никто не обращает внимания. Ближайший младший принц живет в Танове, но это севернее.

– Зато этим легко объяснить, что Надя не знает всех тонкостей придворной жизни, – сказал Рашид.

– Точно, Жозефина их совершенно не знает, – подтвердил Малахия.

– Это мое новое имя? – спросила Надя. – Ты сам его придумал?

Он прищурился:

– Йозефина Зеленская. Твой отец, Лучжан, трагически покинул это мир, сражаясь за свою страну. Твоя мать, Эстера, больна и… – он замолчал, задумавшись на мгновение, – у тебя есть младшая сестра по имени Анка.

Надя заморгала:

– Ты придумал все это только что?

Малахия поднял брови:

– Да, а что?

«Сколько ложных реальностей он создал для себя? – задумалась она. – У него были только его имя и магия. Сколько ночей он лежал без сна, задаваясь вопросом, где теперь люди, которых он когда-то звал семьей? Кто они такие? И как легко он придумал это. Еще одну фальшивую семью, которая никогда не будет настоящей».

Надя одернула себя, чтобы не потянуться к его лежащей на столе руке с черными чернильными линиями, вытатуированными на его бледных пальцах. Желание хоть немного утешить врага так сильно напугало ее, что она опустила руку на колени и сделала вид, что ничего не произошло. Брошенный им взгляд на то место, где мгновение назад лежала ее рука, только подтвердил, что она делает то, что не должна.

Рашид выпрямился над столом, и Малахия толкнул его обратно, чтобы карта не свернулась.

– Ты можешь использовать магию без этих бус? – спросил транавиец.

Надя потрогала четки:

– Не совсем.

– Нам придется придумать, как обойти это. А что насчет, – он прикрыл рот рукой, – этих символов? Когда они появляются, то становится слишком очевидно, что ты используешь магию.

– О, например, как то, что ты режешь себе руку и заливаешь все вокруг кровью? Очень незаметно.

Париджахан фыркнула, а на лице Малахии вдруг появилась усталость:

– Ты же понимаешь, о чем я говорю.

– Я поговорю с Марженей, может быть, мы придем с ней к какому-то решению, – сказала Надя.

– Кроме того, если Рашид и Париджахан притворятся моей свитой…

– Я слишком хорош для роли слуги, – вздохнул Рашид.

Развеселившись, Малахия посмотрел на него:

– Ты бы мог выдать себя за дворянина…

– Нет, Малахия, – перебила Париджахан. – Слишком много придется подделывать бумаг. Мы и так рискуем с Надей. Я не хочу, чтобы пытливый славка, побывавший при дворе Аколы, узнал меня, и уж точно не хочу, чтобы до моей Травиши дошли слухи о моем возвращении, так что действуем по изначальному плану. Я притворюсь Надиной служанкой и спрячусь на виду у всех. Ничего не случится, если я ненадолго засуну свою гордость куда подальше. – Она усмехнулась. – И Рашид тоже.

– А как же Анна? – спросила Надя.

– Я не пойду с тобой, – тихо сказала та.

Надя молча повернулась к монахине. Это даже не обсуждалось. Она не сможет справиться без нее.

На лице Анны появилась грустная улыбка. Она явно давно это обдумывала.

– Все внимание Транавии сейчас будет направлено на Равалык, верно? – спросила монахиня у Малахии.

– Они только что отозвали своего выдающегося тактика с фронта, – сказал он. – Теперь всю страну интересует только происходящее в Гражике. Скорее всего Транавия настолько уверена в победе, что ослабит хватку на время, необходимое для проведения торжества.

– Я отправлюсь в Комязалов, – сказала она. – Или по крайней мере до самой большой военной базы, до которой смогу добраться, пока вы претворяете свои планы в жизнь. – Она провела указательным пальцем вниз по карте. – Я прослежу, чтобы Калязин подготовился к тому, что последует дальше. Кроме того, принц видел, что мы сбежали вместе из монастыря. Поэтому мне лучше держаться подальше, чтобы не вызывать никаких подозрений.

Еле сдерживая слезы, Надя положила голову на плечо монахине. Она думала, что хотя бы Анна будет рядом с ней, но то, что та собиралась сделать, было важно – жизненно важно, – поэтому и не стала спорить.

– Не уходи одна, – сказала Надя на калязинском. И Малахия даже не возмутился, что она сменила язык. – Продолжи с нами путь хоть недолго. На востоке же остались еще войска, верно?

Рашид кивнул.

– Не стоит путешествовать по горам в одиночку.

Монахиня несколько секунд молча смотрела на нее. Надя понимала, что они расставались, и, возможно, навсегда. Анна – это все, что осталось у нее от дома, а теперь им предстоит разлука. Наконец монахиня кивнула. Почувствовав облегчение, Надя взяла Анну под руку.