Эмили Дункан - Жестокие святые

Отец обходил ее стороной. Калязинка покинула свою страну, отказавшись от их богов. И хотя она не владела магией, но была непростым человеком. Провидицей. Сумасшедшей.

– Ты не знаешь, Пелагея в своей башне? – тихо спросил он.

Кацпер вытаращил глаза:

– Что тебе от нее нужно?

– Туда отец не сунется. – Серефин потянулся к книге заклинаний, забыв, что оставил ее, а затем вздохнул: – До Равалыка три недели.

Кацпер кивнул. Оставалось надеяться, что этого времени хватит, чтобы понять, что тут творилось. Был ли этот Равалык простой данью традициям или чем-то… более темным.

Серефин повернулся к Кацперу и открыл рот, но тут же снова закрыл.

– Следуй за мной, – оглядев коридор, велел он.

Шагая по лабиринту дворцовых залов мимо слуг в неприметных серых масках, он чувствовал на себе их взгляды. Но вскоре они подошли к одной из башен. Серефин открыл дверь и нырнул внутрь.

– Его высочество решил осчастливить меня своим присутствием? Грядут тяжелые времена, – раздался сверху голос, наполненный древними обещаниями и смертью.

Серефин улыбнулся обеспокоенному Кацперу.

Вершина башни скрывалась во тьме, но он знал, что Пелагея стояла наверху, склонившись над железными перилами. Выглядела она как шестнадцатилетняя должена, хотя на самом деле ей было уже девяносто лет. Интересно, на кого она будет похожа, когда они доберутся до нее? Их встретит девушка или старуха? Честно говоря, первая пугала его намного больше.

– Серефин… – простонал Кацпер, когда он начал подниматься по винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. – Это безумие. Ты же ее ненавидишь.

– Она меня пугает. Как и всех остальных. – Серефин замолчал, схватился за перила и откинулся назад. – В том числе и отца.

Кацпер нахмурился:

– Она калязинка. Твой отец, наверное, навешал на эту башню сотню заклинаний, чтобы знать каждый ее шаг.

Если бы у Серефина была с собой книга заклинаний, он бы наложил заклинание восприятия. Но он все же порезал палец о бритву в рукаве и прижал к окну.

– Убери свои окровавленные руки от моего стекла! – звонко закричала Пелагея.

Заклинание вышло не таким сильным, как с книгой заклинаний, но и этого хватило. В башне ведьмы не было и намека на магию короля, она была наполнена чем-то древним и ужасающим.

– Здесь нет ничего от моего отца.

– Кровь и кости, конечно, нет. Твоя мать позаботилась об этом, принц.

Когда Серефин добрался до верхней площадки, его дыхание слегка сбилось. Возвращение во дворец уже повлияло на него, потому что в Калязине он поднялся по тем дурацким ступеням в монастырь и чувствовал себя прекрасно. Его ждала юная Пелагея. Она стояла в дверях своих покоев, уперев руки в бока. Ее черные волосы были не заплетены и спутаны, а темные проницательные глаза выделялись на бледной коже. Какой бы силой она ни владела и какую бы магию ни использовала, чтобы превращаться из юной девушки в старуху, это не отражалось на ее глазах.

– Моя мать? – спросил он.

Ну конечно, она приложила к этому руку. Изак и Клариса терпели друг друга только для вида. Скорее всего она вернула ведьму в Гражик, только чтобы в очередной раз позлить мужа.

– Да. Входи, принц, я же вижу, что ты хочешь где-то поговорить, чтобы тебя не услышали крысы твоего отца. – Она повернулась и вошла в комнату.

Кацпер бросил отчаянный взгляд на Серефина.

– Пошли, мы найдем место получше, – пробормотал он. – Место, где не придется соседствовать с безумной калязинской ведьмой.

– Мог бы обойтись и без комплиментов, Живеци! – крикнула она.

Серефин вошел в покои Пелагеи. На полу лежали черные ковры, а со стен на него смотрели черепа оленей с перевязанными рогами. Ведьма сидела в мягком кресле из слоновой кости, скрестив ноги и накручивая прядь черных волос на пальцы. Она склонила голову набок и посмотрела на Серефина.

– Ты понял, что твой отец не такой уж и хороший, да? – спросила она.

– Что он задумал?

– Это знает только он. У Кларисы есть кое-какие подозрения, но она мало что могла сделать, пока жила в уединении в Озерном крае.

Пелагея махнула рукой на старое кресло напротив, и Серефин послушно опустился в него.

– Твой народ не особо верит в пророчества и предсказания, – глядя куда-то вдаль, произнесла она. – Так странно, что по сравнению с вами, погрязшими в магии крови, калязинцы более суеверны. У вас есть свои чудовища, а у них – злые духи. – Она замолчала.

– Но? – подсказал Серефин.

– Твой отец очень заинтересовался пророчеством транавийского мага по имени Петр. Тот покончил с собой сразу после того, как рассказал о своем предсказании. Бросился в озеро с камнем на шее. Думаю, ты читал о такой смерти в калязинской книге мучеников.

– Что же это за предсказание?

– Кровь и кости, если бы я знала. – Она усмехнулась.

Кацпер выразительно посмотрел на Серефина. Но он откинулся на спинку стула.

– Но насколько мне известно, – продолжила Пелагея, – Петра весьма очаровала сомнительная калязинская история о женщине по имени Алёна Вячеславова. Она была простой калязинской мученицей, но после смерти вознеслась к богам. Разве это не судьба?

Серефин поднял бровь. Сомнительные калязинские истории ему сейчас не помогут.

Он все еще остерегался говорить о своих страхах вслух. О своих подозрениях, что отец собирался убить его во время Равалыка. Но у него не имелось никаких доказательств этому, только предчувствие, которое омрачало каждую его мысль.

– Думаю, отец хочет посадить на трон победительницу Равалыка.

– Конечно, он этого хочет. Разве это испытание проводится не для того, чтобы определить новую королеву? – сказала Пелагея, но ее черные глаза изучали лицо Серефина.

Она поняла, на что он намекал.

– Думаю, он хочет избавиться от меня.

Кацпер покачал головой:

– Народ взбунтуется. Младшие принцы…

– Младшие принцы сочтут это несчастным случаем, но обрадуются, что благодаря Равалыку после смерти Верховного принца сменится правящий род, – перебил его Серефин.

Кацпер моргнул:

– Но это же не имеет смысла. Ты же его единственный наследник.

Серефин поднял брови. Да, он был его единственным наследником, но в то же время и самым сильным магом, благодаря которому перевес в войне перешел на сторону Транавии, тем, кто уже вписал свое имя в историю. Кацпер помрачнел.

Пелагея кивнула:

– Кровь, кровь и кости. Магия, чудовища и ужасающая сила.

Серефин услышал раздраженный вздох Кацпера и покосился на него.

– Весь мир сходит с ума, – произнесла Пелагея. – Война пожирает всех нас. Сколько это продлится? Может, на это понадобится вечность? Кто-нибудь наконец разорвет этот круг, или нас ждет новое столетие смерти? Калязин обрел свою надежду, а что станут делать транавийцы? Их король. Их принц. Вот только король и принц смертны, а их Стервятники? Этот ужасающий орден.