Эмили Дункан - Жестокие святые

– И что это изменит? Зачем и для чего убирать фундамент, на котором тысячи людей выстроили свои жизни? Чтобы маги крови перестали обижаться на то, что мы называем их теми, кто они и есть?

– Калязин гибнет, – произнес Малахия.

И Надя задрожала, когда разговор о вымышленных событиях перешел к реальному положению дел.

– Транавия тоже, – продолжил он. – Так неужели не верится, что стоит устранить существа, которые играли нами тысячи лет, и это спасет наши королевства от превращения в пепел?

Надя судорожно сглотнула.

– Я бы поспорила, – очень тихо ответила она, потому что ей не хотелось даже думать об этом.

Малахия заулыбался:

– Конечно, подобное невозможно. Это лишь мысли вслух, и ничего больше. Но как бы там ни было, твоя сила только в этом. Но непохоже, чтоб твой народ ограничивался лишь этой магией в прошлом, – продолжил он.

Малахия имел в виду ведьм – вероотступниц, использующих чары, не дарованные благословением богов, – но они уже несколько десятилетий не встречались в Калязине. Они считались такими же еретиками, как и маги крови, поэтому в стародавние времена монахи уничтожили их во время «Охоты на ведьм». Как он вообще узнал об этом? Беспокойство развеялось, и Надю снова охватил праведный гнев. Он перескакивал с темы на тему, и ей не удавалось ухватиться хоть за одну и показать, как он ошибался.

– Ты приводишь еретиков в качестве примера, – сказала она, подразумевая, что не видела разницы между ведьмами и магами крови. – А это не особо убедительно.

– Это доказательство того, что не стоит смотреть на магию, словно ты «святоша».

– Да я никак на нее не смотрю.

– Но ты же продолжаешь звать меня еретиком.

– Так ты и есть еретик. И только что вывалил на меня всю свою ересь. Мои силы дарованы богами, так что мог бы придумать что-то оригинальнее «святоши».

Малахия присел рядом с ней, и она внезапно напряглась… из-за него. Он находился так близко, что одно его колено коснулось ее ноги. Надя сглотнула. Малахия невыносимо нежно обхватил ее запястье и закатал рукав, обнажая заживающий порез на предплечье, который остался от его когтя. И пока они оба смотрели на доказательства ее участия в ереси, между ними повисла тишина, даже вокруг стало пугающе тихо.

– Что ж, – выдохнул Малахия, и на губах мага мелькнула мрачная улыбка. – Возможно, ты и права. Может, ты не такая уж и «святоша».

Этого не должно было случиться. Ей не следовало находиться так близко к этому юноше и разрешать ему прикасаться к себе. Ее взгляд задержался на его губах, пока разум медленно вникал в сказанное им.

Но стоило этому случиться, как она тут же отдернула руку и принялась тереть алтарь, чтобы не выказать своей слабости. Надя изо всех сил старалась не думать о том, как пальцы Малахии удерживали ее запястье, и этому никак не помогало то, что его колено все еще прижималось к ее ноге.

– Ты никогда не ощущала себя так, словно попала в ловушку? – спросил он после длительного молчания.

– В какую ловушку?

– Выбранного пути, которого тебе приходится придерживаться, чтобы пользоваться магией. Что приходится от чего-то отказываться из-за прихоти другого существа. Ты так мало говоришь о собственных желаниях. Разве это не давит на тебя?

– Если бы все было так, то да. Но моя жизнь не такая. И чары тоже.

Но… на какое-то мгновение она задумалась о том, насколько осторожной ей приходится быть с богами и что принятое решение сделать все ради выживания стоило ей нескольких часов угрызений совести. Но тут же отогнала эти мысли.

– Но тебе же приходится придерживаться всех этих правил и ограничений. Что будет, если ты их нарушишь?

– Я этого не сделаю.

Он нахмурился:

– Что мешает тебе проверить границы допустимого?

Надя откинулась на руки, случайно задев Малахию пальцами, и их тут же окутал жар. Она отодвинулась.

– Что ты пытаешься сказать, Малахия? – расстроенно спросила она, но так и не смогла посмотреть ему в глаза.

Маг подтянул одно колено к груди и опустил на него подбородок.

– Я просто пытаюсь понять.

– Зачем тебе это?

Вопрос, казалось, искренне озадачил его:

– Разве это не может быть простым интересом?

– Тебя вообще не должно это заботить.

Малахия открыл рот, но задумался и снова закрыл его.

– Мне не все равно, – тихо сказал он.

Надя с трудом сглотнула.

– Почему? – спросила она.

Он был транавийцем, еретиком, Стервятником.

Да он воплощал в себе все, против чего боролась Надя, и все же…

Было что-то еще. Но она не знала, что именно. И ее больше беспокоило то, что ей хотелось это выяснить.

– Потому что я знаю лишь то, что мне говорили Стервятники, – неохотно ответил Малахия. – И нас обоих с детства готовили… ну, убить друг друга, но вместо этого мы сейчас сидим здесь.

И при этом их почти ничего не разделяло.

– Стервятники уничтожили клириков Калязина, – сказала Надя.

Он встретился с ней взглядом, а потом кивнул. И в его глазах Надя не заметила ни стыда, ни раскаяния.

– Я не причиню вреда последнему из них, – сказал он.

Сердце девушки, словно бешеное, колотилось в груди, и она не знала, как его успокоить.

– Мы не знаем, последняя ли я, – через мгновение чопорно возразила она, надеясь, что это разрушит чары, которые удерживали ее здесь в ловушке вместе с ним, хотя она и знала, что боги не имели к этому никакого отношения.

– Тебе не интересно, какой бы тогда стала твоя жизнь, если бы ты не боялась нарушить чьи-то ожидания или кары небесной?

«Нет. Да. Дать ответ на этот вопрос оказалось сложнее, чем он представлял».

– Ты выросла в монастыре. – Он поерзал и поднял с земли гвоздь. – И тебе приходилось все время придерживаться строгих правил, верно? Как жить, кого любить, о чем можно и нельзя думать.

– Я не возражаю против правил и не жалею, что выросла в монастыре, но чары, судьба и понимание, что большинство клириков убили молодыми… – Надя замолчала на мгновение. – Тяжело жить, зная, что, вероятно, умрешь ужасной смертью. Но я та, кто я есть. И это благословение, а не проклятие.

Она надеялась, что это не прозвучало так, будто она пыталась оправдаться. Да что с ней происходило?

Несколько секунд он обдумывал ее слова.

– Ты не согласен со мной, – произнесла Надя.

Малахия кивнул.

– Вот почему наши страны воюют уже почти целое столетие, – заметила она. – Да что говорить, даже сейчас у меня есть небольшое желание прибить тебя.

– Всего лишь небольшое?

– Не испытывай судьбу, – ответила она и повернулась к статуе.

Но тут его рука скользнула по ее щеке, большой палец коснулся подбородка, а затем он повернул ее к себе лицом.

– Именно это я и собираюсь сделать, – пробормотал он.

Если бы Надя не сидела, у нее бы подогнулись колени. А затем Малахия спокойно отпустил ее, встал и указал на статую: