Майкл Салливан - Роза и шип

Все было бесполезно.

Рубен бросил топор и пнул дверь ногой. Посмотрел на отца и крикнул:

– Ублюдок! Как ты мог это сделать?

«Сделать это…»

Развернувшись, Рубен глянул на цепь.

– Ведь ты сделал это, не так ли?

Упав на колени, он обыскал отца. Рубен знал, где смотреть, и в третьем кошеле на отцовском поясе нашел ключ. Молясь Новрону, он вставил его в замок и повернул. Раздался щелчок, замок открылся. Рубен отшвырнул его, сорвал цепь с колец и распахнул двери.

Наружу вырвались клубы дыма, и Рубен согнулся пополам в приступе кашля. Согнулся он правильно: воздух у пола был чище. Рубен видел, как слои дыма сгущаются к потолку. Он лег, неглубоко дыша, и всмотрелся в коридор. Гобелены на стенах пылали разноцветным пламенем.

Набрав полную грудь горячего воздуха, Рубен пополз вперед.

Он никогда не был в королевских покоях, или соляре, как их называли. И понятия не имел, какая дверь куда ведет. Это едва ли имело значение, поскольку в дыму Рубен почти ничего не видел. Он нашел первую дверь и толкнул. За ней обнаружился карман чистого воздуха. Это была личная часовня короля. Рубен поднялся на ноги, сделал вдох и продолжил поиски. Следующая дверь вела в спальню.

Здесь он мог видеть хорошо: дыма почти не было, а горевшее за окном дерево заливало комнату светом. Туалетный столик, гардероб, платье, аккуратно уложенное на диванчик, а на кровати – фигура в ворохе одеял. Каштановые волосы Аристы разметались по подушкам. Рубен потряс ее, чтобы разбудить, и начал вытаскивать из постели.

Принцесса проснулась и отпрянула.

– Прекрати!

Он вновь попытался схватить ее, но та лягалась и царапалась.

– Пожалуйста, ваше высочество, вы должны пойти со мной.

Ариста моргнула и кашлянула; потом увидела горящее дерево за окном. И завизжала.

– Замок горит. Нам нужно выбираться, – крикнул Рубен.

Ветка отломилась и рухнула в окно спальни, рассыпав по полу и коврам искры и пылающие кусочки дерева.

Ариста по-прежнему сопротивлялась, по-прежнему визжала, колотя Рубена кулачками, однако он не обращал на это внимания. Стянув с постели одеяло, он накинул его принцессе на голову. Затем подхватил ее на руки и выбежал из комнаты.

Он пронесся по коридору, который превратился в огненный туннель. Пламя на лестнице поутихло, лишившись топлива, однако деревянный потолок, он же пол верхнего этажа, пылал вовсю, и огонь целиком охватил зал для приемов. Рубен одним прыжком преодолел последние ступени, рванулся к выходу, споткнулся и упал перед толпой аристократов, солдат и слуг.

Грохнувшись на землю, принцесса Ариста сорвала одеяло и отползла подальше. Она посмотрела на замок, и ее разум наконец прояснился.

– Мама! – крикнула она. – Спасите мою маму!

Рубен огляделся.

Никто не сдвинулся с места.

– Спасите ее! – завизжала принцесса, ее мокрые щеки раскраснелись, она стояла на коленях в траве, одетая в белую льняную ночную сорочку.

Никто не пошевелился.

– Мы не можем, ваше высочество. Слишком поздно.

Снова епископ с его мягким, успокаивающим голосом, и тут Рубен осознал, что предпочел бы отцовское рявканье. В интонациях епископа чувствовалась гнильца, чувствовался яд. Его желание признать поражение перед битвой вызывало у Рубена тошноту. «Почему все так торопятся оплакать тех, кто еще может быть жив?»

– Мне жаль, – добавил канцлер Брага.

Принцесса потрясенно уставилась на них, ее рот приоткрылся от шока. Потом взгляд Аристы сместился к Рубену.

– Пожалуйста… – тихо попросила она. – Моя мама…

– Рубен, нет!

Возможно, это крикнул Брага, возможно, епископ, возможно даже, Гришем – Рубен не знал. Мгновение спустя он вновь оказался в замке и вновь мчался по лестнице.

Брага поторопился, объявив замок смертельной ловушкой. Большая его часть была из камня, а рассыпанная солома быстро прогорела; будучи сухой как трут, она дала не так уж много дыма. Однако сейчас оценка канцлера соответствовала действительности. Наконец занялись деревянные балки, и из недр замка доносился легко узнаваемый рев. Огонь заматерел и обрел голос. Ярче всего пылала мебель, и Рубену пришлось прикрыть глаза. Сверху дождем посыпались искры, и на ступени рухнули останки гобелена, заставив Рубена прыгнуть через пламя.

Он снова добрался до соляра, но теперь коридор затянуло черным дымом, который колыхался и клубился. Помня прежний опыт, Рубен опустился на четвереньки и пополз по коридору, однако на этот раз его глаза слезились, а горло пылало, когда он пытался дышать в лишенном воздуха мире.

Он видел лишь пол перед собой. Рубен понял, что не может вдохнуть, и его охватила паника. Он опустил лицо, прижавшись носом к дереву, и сделал вдох. Поблагодарил Марибора за глоток горелого воздуха и заметил, что дрожит. Пол под ним был горячим, и Рубен слышал, как трещит огонь на другой стороне. Епископ и канцлер оказались правы. На этот раз было слишком поздно.

Он сгорит всего в нескольких футах от своего отца.

«Нет. Сначала я задохнусь».

Рубен закрыл глаза. Они слезились от дыма.

«Сколько вдохов у меня осталось?»

Он закашлялся, прижался губами к полу и втянул воздух.

«По крайней мере, еще один».

Он спас ее. Он сделал хотя бы это. Роза мертва, и его отец тоже, но Рубен совершил один хороший поступок. И, возможно, так будет лучше. Иначе Ариста выйдет замуж и покинет его, разбив ему сердце. Об этом мгновении он мечтал. Быть может, поэтому он родился – поэтому Марибор обделил его своим вниманием. Ему не требовалось уметь сражаться на мечах и ездить верхом, не требовалось знать, зачем нужны друзья, или мать, или даже отец, если все его предназначение заключалось в том, чтобы однажды холодной осенней ночью спасти принцессу, а затем погибнуть. К чему было дарить ему полноценную жизнь?

Он подумал о Розе.

«Я должен был дать ей нечто большее, чем поцелуй. Если бы я только знал, как мало мне осталось – и как мало осталось ей».

Над головой с оглушительным треском сломалась балка. Рубен подождал, но ничего не упало.

Он сделал еще один вдох, прижавшись губами к твердой древесине. Он никогда не чувствовал такой близости к полу, никогда не любил его так, как сейчас. Ему не добраться до королевы. А если и доберется, она уже должна была умереть, задохнувшись во сне. И даже если она жива, ему никогда не вывести ее наружу. Он себя-то вывести не мог. Им просто не хватит воздуха. Если бы он был поумней, догадался бы смочить рубашку в колодце, когда бегал за топором. Тогда он мог бы закрыть ею лицо. Возможно, это бы помогло, но…

Рубен прищурил слезящиеся глаза. Перед ним была распахнутая дверь в спальню Аристы. Упавшее в окно дерево пылало. Рубен заполз в комнату и двинулся к постели. Она тоже горела. Он чувствовал, как от огня вот-вот займутся волосы. Рубен протянул руку – и словно сунул ее прямо в пламя. Он нащупал металлический сосуд, вцепился в край и подтащил к себе ночной горшок принцессы.