Джордж Мартин - Танец с драконами

В списке числились все знатные фамилии Миэрина: Хазкары, Мерреки, Кваццары, Цхаки, Раздары, Газины, Пали. И Резнаки тоже, и Лораки.

– И что же?

– У каждого из списка в городе есть родные. Сыновья, братья, родители, жены и дочери. Позвольте Бронзовым Бестиям взять их под стражу, и корабли будут вашими.

– Если я пошлю в пирамиды Бестий, в городе вспыхнет война. Доверимся Гиздару в надежде, что он добьется мира. – Дени поднесла пергамент к свече и сожгла под злобным взглядом Скахаза.

Ее брат Рейегар гордился бы ею, сказал сир Барристан, и Дени вспомнилось, что говорил в Астапоре сир Джорах. Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски – и погиб.

Спустившись в чертог из пурпурного мрамора, она увидела, что там почти пусто.

– Разве сегодня просителей нет? – спросила она. – Никто не хочет получить серебро за овцу?

– Нет, ваше великолепие, – ответил Резнак. – Город охвачен страхом.

– Чего они боятся? Не понимаю.

Но бояться, как она убедилась в тот же вечер, было чего. Пока маленькие заложники Миклаз и Кезмия накрывали ей скромный ужин из осенней зелени и имбирного супа, Ирри доложила, что к королеве пришла Галацца Галар с тремя Лазурными Благодатями.

– И Серый Червь тоже ожидает, кхалиси. Говорят, по неотложным делам.

– Проводи их в мой чертог, вызови Резнака и Скахаза. Зеленая Благодать не сказала, зачем пришла?

– Астапор, – ответила Ирри.

Первым говорил Серый Червь.

– Всадник на бледном коне выехал из утреннего тумана. Кобыла, розовая от крови и пены, с выкаченными от ужаса глазами, едва добрела до ворот. «Горит», – крикнул всадник и свалился с седла. Ваш слуга, за которым послали, велел отнести его к Лазурным Благодатям. Когда умирающего вносили в ворота, он еще раз сказал «горит». Под его токаром скрывался скелет, охваченный лихорадкой.

– Безупречные принесли этого человека в храм, – продолжила одна из Лазурных. – Мы раздели его, обмыли холодной водой. В бедре у него сидела стрела. Древко он отломил, но острие застряло внутри, и рана из-за этого воспалилась. Он умер час спустя, повторяя «горит, горит».

– Что горит?

– Астапор, ваша блистательность, – пояснила другая Лазурная Благодать. – Однажды он так и сказал: «Астапор горит».

– Быть может, он бредил.

– Мудрая мысль, ваша блистательность, – сказала Галацца Галар, – но Эзарра заметила еще кое-что.

– Королева, – зашептала Лазурная Благодать по имени Эзарра, – горячку вызвала не стрела. Одежда раненого сильно замарана, и в нечистотах видна засохшая кровь.

– Серый Червь говорил, что его лошадь тоже была в крови.

– Верно, ваше величество, – подтвердил евнух. – От шпор.

– Пусть так, но кровь и на подштанниках есть.

– Кровь шла из кишок, – подытожила Галацца Галар.

– Уверенности пока нет, – добавила Эзарра, – но Миэрину, возможно, стоит опасаться не только юнкайских копий.

– Мы будем молиться, – сказала Зеленая Благодать. – Этого человека послали нам боги. Он и вестник, и знак.

– Знак чего? – не поняла Дени.

– Гнева и гибели.

В это Дени совсем не хотелось верить.

– Один-единственный человек со стрелой в ноге? Его принесла сюда лошадь, боги тут ни при чем. – Бледный конь… сивая кобыла! Дени поднялась. – Благодарю за известие и за все, что вы сделали для несчастного.

Зеленая Благодать, прежде чем уйти, поцеловала королеве пальцы и пообещала молиться за Астапор.

«И за меня тоже, – мысленно добавила Дени. – Пожалуйста». Если Астапор пал, ничто не помешает Юнкаю пойти на север.

– Пошлите в холмы гонцов за моими кровными всадниками, – сказала она сиру Барристану. – И за Бурым Беном с Младшими Сыновьями.

– За Воронами-Буревестниками тоже, ваше величество?

«Даарио…»

– Да. Да. – Три ночи назад ей приснилось, что Даарио лежит мертвый у дороги, глядя в небо безжизненными глазами, и вороны дерутся над его трупом. В другие, бессонные ночи ей представлялось, что он предал ее, как когда-то своих соратников-капитанов. Он принес Дени их головы – что, если теперь он уведет свой отряд в Юнкай и продаст за горшок золота саму Дени? Нет, он не способен на такое… или способен? – За ними тоже. Немедля.

Младшие Сыновья вернулись первыми, всего через восемь дней после отправки гонцов. Когда сир Барристан доложил, что королеву желает видеть ее капитан, у Дени дрогнуло сердце, но это был не Даарио, а Бурый Бен Пламм.

Волосы у него были белые, а обветренное, испещренное шрамами лицо походило цветом на тиковое дерево. Дени на радостях обняла его.

– Я слыхал, что ваше величество собирается замуж, но никто не упредил меня, что жених – это я, – удивился Бен. Они с Дени посмеялись, забавляясь возмущением Резнака, а потом капитан сказал: – Мы поймали трех астапорцев. Вашему величеству надо бы послушать, что они говорят.

– Хорошо, приведи их.

Дени приняла их в большом чертоге, где горели между колоннами высокие свечи. Увидев, как они отощали, королева тотчас же велела принести им еды. Из Красного Города их бежало двенадцать, но выжили только трое: каменщик, ткачиха и сапожник.

– Что же стало с другими? – спросила Дени.

– Убили их, – ответил сапожник. – Юнкайские наемники рыщут в холмах севернее города и вылавливают всех беглецов.

– Значит, город пал? Несмотря на прочные стены?

– Так ветшают они, стены-то, – сказал согбенный, со слезящимися глазами каменщик. – Крошатся.

– Каждый день мы ждали, что драконья королева вернется к нам, – прошелестела иссохшими губами ткачиха. – «Клеон послал за ней, – говорили мы. – Скоро она придет».

Да, он и впрямь за ней посылал… это по крайней мере не выдумка.

– Юнкайцы забрали наш урожай и вырезали наш скот, – подхватил сапожник. – В городе начался голод. Мы ели кошек, крыс, дубленую кожу. Лошадиная шкура почиталась за пир. Король-головорез и королева-шлюха обвиняли один другого в людоедстве. Люди собирались украдкой, бросали жребий и съедали того, кто вытягивал черный камень. Пирамиду Наклозов разграбили и сожгли – прошел слух, будто во всех наших бедах виноват Кразнис мо Наклоз.

– Некоторые винили во всем Дейенерис, – продолжала ткачиха, – но мы их не слушали. Мы любили тебя. «Она уже идет, – говорили мы. – Ведет сюда свое войско, везет нам съестное».

Хорошо бы ей своих прокормить. Выступив на Астапор, она потеряла бы Миэрин.

Сапожник рассказал, как выкопали и облачили в доспехи труп короля-мясника: местной Зеленой Благодати было видение, что он избавит их от юнкайцев. Мертвец, привязанный к истощенной лошади, выехал на бой во главе новых Безупречных, но железные зубы Нового Гиса искрошили всех до единого.

– Зеленую Благодать посадили на кол на площади Кары. В пирамиде Ульхоров всю ночь пировали, а под утро выпили отравленного вина. Начался кровавый понос, от которого из каждых четверых умирали трое. Больные, вконец обезумев, перебили стражу у главных ворот.