Джордж Мартин - Танец с драконами

– Где это мы? – спросил Давос. Его голос вызвал во тьме слабое эхо.

– На подлестничной лестнице – поднимаемся под Замковой улицей к Новому Замку. Вас не должны видеть, милорд. Почти для всех вы мертвы.

«Овсянка для мертвеца». Понятно.

Наверху они прошли сквозь другую стену, оштукатуренную снаружи. В комнате по ту сторону горели восковые свечи, на полу лежал мирийский ковер. Где-то поблизости играли волынки и скрипки, на стене висел пергамент с большой картой Севера, под картой сидел Виман Мандерли, громадный лорд Белой Гавани.

– Садитесь, прошу вас. – На лорде был бархатный дублет цвета морской волны, вышитый золотом по рукавам, вороту и подолу. Горностаевую мантию на плече скалывал золотой трезубец. – Вы голодны?

– Нет, милорд. В вашей тюрьме меня хорошо кормили.

– Вот вино, если хотите пить.

– Мой король послал меня к вам для переговоров, милорд. Пить с вами я не обязан.

– Я обошелся с вами самым постыдным образом, – вздохнул лорд Виман. – На то были свои причины, но… присядьте и выпейте за моего старшего сына и наследника Вилиса, который благополучно вернулся домой. Там, за стеной, идет пир в его честь. В Водном Чертоге едят пирог с угрем и оленину с жареными каштанами. Винафрид танцует со своим женихом, а прочие Фреи поднимают чаши за нашу дружбу.

Кроме музыки, Давос слышал гул множества голосов и стук посуды.

– Я только что от высокого стола, – продолжал лорд Виман. – Объелся, как всегда, а с животом у меня неладно, это вся Белая Гавань знает. Мои друзья Фреи, надеюсь, простят мне мою отлучку. – Он перевернул свою чашу. – Видите, я не пью с вами. Садитесь же, время дорого. Будь так добр, Роберт, налей деснице вина. Должен известить вас, лорд Давос, что вы мертвы.

Давос взял предложенную Гловером чашу, понюхал, выпил.

– Можно спросить, как я умер?

– На плахе. Ваши руки и голова выставлены над Тюленьими воротами, лицо обращено к морю. Вы уже порядком прогнили, хотя голову, прежде чем водрузить на пику, обмакнули в смолу. Говорят, что воронье и морские птицы дрались из-за ваших глаз.

Давос поерзал на стуле. Странное это чувство – быть мертвым.

– Кого же казнили вместо меня?

– Что за важность. Лицо у вас простое, лорд Давос, вы уж не обижайтесь. У того человека был похожий нос, похожие уши. Его длинную бороду подстригли на манер вашей и голову просмолили на совесть, а луковица во рту сильно искажает черты. Сир Бартимус позаботился укоротить пальцы на его левой руке. Был он злодеем, если вас это утешит, и смерть его принесла больше добра, чем он сделал за всю свою жизнь. Гнев, который я выказал вам в Водном Чертоге, был всего лишь комедией, разыгранной для моих друзей Фреев.

– Вам бы всем семейством в лицедеи пойти, милорд. Ваша невестка очень убедительно желала мне смерти, а младшенькая…

– Вийла, – улыбнулся лорд Виман. – Она у меня храбрая, правда? Я угрожаю вырезать ей язык, а она твердит, что Белая Гавань перед Старками из Винтерфелла в неоплатном долгу. Вийла не играла, она говорила искренне… и леди Леона тоже. Вы простите ее, милорд: женщина она недалекая, и в Вилисе вся ее жизнь. Не все мужчины похожи на Эйемона Драконьего Рыцаря или Симеона Звездный Глаз, и не всем женщинам дано быть такой смелой, как моя Вийла и ее сестра Винафрид… вот она-то хорошо разыграла роль.

Даже честному человеку приходится лгать, если он имеет дело с лжецами. Не мог я выступить против Королевской Гавани, пока мой единственный выживший сын оставался в плену. Лорд Тайвин Ланнистер самолично мне написал, что держит Вилиса у себя. Если, мол, хотите получить его назад целым и невредимым, покайтесь в своей измене, сдайте свой город, присягните маленькому королю на Железном Троне… а также и Русе Болтону, новому Хранителю Севера. Откажетесь – Вилис умрет как предатель, Белая Гавань будет взята и разграблена, а ваши люди разделят участь Рейнов из Кастамере.

Из-за моей толщины многие думают, что я слаб и глуп. Тайвин Ланнистер был, как видно, того же мнения. Я послал ему ворона с ответом, что склоню колено и открою ворота, когда мой сын будет дома – не раньше. Вскорости Тайвин умер, а ко мне заявились Фреи с костями Вендела, чтобы заключить мир и скрепить его брачными узами. Я им опять: согласен, мол, как только получу Вилиса живым и здоровым, а они мне – мы вернем его вам, когда докажете свою преданность. Тут очень кстати приехали вы, и я им предъявил доказательства. Сперва обрушился на вас в Водном Чертоге, потом выставил ваши руки и голову у Тюленьих ворот.

– Вы сильно рисковали, милорд. Стоило Фреям раскусить ваш обман…

– Риска не было. Если б кому-то из Фреев вздумалось залезть на ворота и рассмотреть поближе голову с луковицей во рту, я обвинил бы в ошибке моих тюремщиков и казнил настоящего Сиворта.

По хребту Давоса прошел холодок.

– Понимаю.

– Надеюсь, что так. У вас ведь тоже есть сыновья.

«Да, трое… а было семеро».

– Скоро мне пора будет вернуться на пир, к моим дорогим гостям. Они следят за мной, сир, следят днем и ночью. Вынюхивают измену. Надутого сира Джареда и его племянничка Рейегара – червяка, носящего имя дракона, – вы сами видели, а за ними обоими позвякивает монетами Саймонд. Он уже купил нескольких моих слуг и двух рыцарей, а горничная его жены пролезла в постель к моему дураку. Станнис, должно быть, удивляется скупости моих писем, но я и мейстеру своему доверяю мало. Теомор – голова без сердца. Мейстеры, надевая свою цепь, отрекаются от старых привязанностей, но я не забываю, что Теомор был рожден Ланнистером из Ланниспорта и Бобровому Утесу приходится дальним родичем. Враги и ложные друзья обступили меня со всех сторон, лорд Давос. Они заразили мой город подобно вшам, и ночью мне кажется, что они по мне ползают. – Толстые пальцы лорда сжались в кулак, подбородки затряслись. – Мой сын Вендел пришел в Близнецы как гость. Он повесил свой меч на стену и ел хлеб-соль лорда Уолдера, а они убили его! Да, убили, какие бы басни ни плели Фреи. Я пью с Джаредом, шучу с Саймондом, обещаю Рейегару руку любимой внучки, но не думайте, будто я что-то забыл. У Севера долгая память, лорд Давос, и комедия скоро будет доиграна. Мой сын вернулся домой.

Давос от этой речи почему-то покрылся мурашками.

– Если вы хотите правосудия, милорд, подумайте о короле Станнисе. Нет человека справедливей его.

– Такая преданность делает вам честь, милорд, – вставил Роберт Гловер, – но Станнис Баратеон – ваш король, а не наш.

– Вашего короля убили на Красной Свадьбе вместе с сыном лорда Вимана, – напомнил Давос.

– Молодой Волк убит, – признал Мандерли, – но у лорда Эддарда он был не единственным сыном. Давай сюда парня, Роберт.

Парня? Неужто кто-то из братьев Робба Старка пережил взятие Винтерфелла, и Мандерли прячет наследника – настоящего ли, подставного – у себя в замке? Север и ради подставного поднимется, но Станнис Баратеон к самозванцу ни за что не примкнет.