Робин Хобб - Волшебный корабль

Кеннит откинулся в кресле и некоторое время задумчиво созерцал облака, проплывавшие высоко в небе. Похоже, доставшаяся ему карта была далеко не худшей из тех, какими пользовались работорговцы. «Так-так… Вот что, стало быть, им известно о наших островах и о том, как их обходить. Значит… если оседлать основной пролив, тут и конец невольничьей торговле. Благо им, видимо, недосуг исследовать берега и прокладывать новые пути. А что, если то же самое можно сказать и о капитанах живых кораблей?» Подумав так, Кеннит позволил себе слегка размечтаться, но вынужден был скоро отказаться от столь соблазнительной мысли. Живые корабли со своими семьями познавали здешние воды задолго до того, как тут появились работорговцы (а следом за ними, кстати, и пираты со своими тайными гнездами). Нет, купеческие семейства наверняка знают острова и проливы намного лучше калсидийских капитанов, перевозящих живой товар. И карты у них наверняка не в пример точнее вот этой, захваченной, только хороших карт работорговцам взять неоткуда, потому что сами они их не составляют, а купцы с ними не делятся. Какой торговец в своем уме будет делиться сведениями, которые могут дать ему прибыток?

Кеннит вздохнул. «Итак. Что я выяснил такого, чего раньше не знал? Да почти ничего. И без того ясно, что работорговца поймать куда проще, чем живой корабль. Это, впрочем, вовсе не значит, что живой корабль захватить совсем невозможно. Просто придется хорошенько пораскинуть мозгами».

Потом он снова стал думать о «Счастливчике». Когда он его посетил, на нем уже три дня как хозяйничали освобожденные люди. И вонь еще держалась, но с прежней ее уже невозможно было сравнить. И Рафо… Когда Кеннит отправлял его на трофейный корабль, он никак не думал и не ждал, что парень настолько рьяно возьмется за его поручение. Сколько сотен ведер воды они подняли из-за борта, чтобы вылить на палубы? Там ведь в самом деле продолжало вонять только из распахнутых трюмных люков, да и то лишь потому, что на корабле оказалось скучено больно уж много народа. Люди кучками сидели на палубах – костлявые тела, облаченные в немыслимое рванье. Кое-кто пытался помочь морякам, остальные просто старались не попадаться под ноги. Иные же были всецело заняты одним важным делом: они умирали. И вообще ни на что уже не обращали внимания.

Кеннит шел по кораблю, прикрывая платком ноздри и рот, и отовсюду на него смотрели спасенные рабы. Каждый пытался что-то тихо сказать пиратскому капитану. Глаза наполнялись слезами, а головы низко-низко склонялись. Сперва он решил, что внушает им ужас. Потом до него дошло, что людская толпа вполголоса благодарит и благословляет его. И он не мог решить, забавляло это его или раздражало. Ни с чем подобным Кеннит раньше не сталкивался и, не зная толком, как себя вести, на всякий случай изобразил свою обычную полуулыбку. И с нею скрылся в каюте, где раньше помещался начальствующий состав.

Как выяснилось, перекупщики рабов жили на широкую ногу. Это особенно бросалось в глаза по сравнению с тем, в каком скотском состоянии пребывал их живой товар. Кеннит даже согласился с той оценкой, которую Соркор, помнится, дал капитанскому гардеробу. Поддавшись мимолетному капризу, он велел раздать выморочные шмотки рабам: может, найдут им применение. Еще у капитана обнаружились солидные запасы благовонных трав для курения. «Наверное, чтобы смрада не чувствовать», – решил Кеннит. Сам он этой привычке никогда не был подвержен и потому опять-таки велел раздать курево невольникам. А следующей его находкой стали бумаги и карты съеденного змеями капитана, и уж их-то он забрал себе. Больше в каюте его ничто не заинтересовало. «А ведь Соркора небось здорово потрясла обычность обстановки и капитанского барахла, – сказал он себе. – Каково ему было обнаружить, что здесь обитало не чудовище, которое он себе выдумал, а самый обыкновенный мореплаватель и барышник!»

В первоначальные намерения Кеннита входил осмотр нижних палуб: он хотел выяснить, в каком состоянии пребывает корабль, а если повезет, то и найти еще что-нибудь ценное, пропущенное Соркором. Он спустился по трапу в трюм и огляделся заслезившимися глазами. Повсюду были мужчины и женщины. И даже несколько ребятишек. Со всех сторон смотрели глаза, слишком большие на исхудалых лицах. Ему показалось – перед ним был сплошной ком рук, ног и тел, уходивший в неосвещенную глубь трюма. Все лица сразу повернулись к Кенниту… Рафо высоко поднял фонарь, и огонь отразился во множестве глаз. Кенниту увиденное напомнило стаю крыс, собравшихся в ночи у мусорной кучи.

– Почему они так истощены? – неожиданно для себя обратился он к Рафо. – Джамелия отсюда не настолько уж далеко, а от них успели остаться кожа да кости. Их что, совсем не кормили?

Он был ошарашен жалостью, стоявшей в глазах заскорузлого пирата.

– Большинство из них попали на корабль из долговых ям, – ответствовал Рафо. – Некоторые тут целыми деревнями. Сатрап, видишь ли, за что-то прогневался и взвинтил налоги в целой долине. Никто не смог заплатить. Тогда всех собрали вместе и увели продавать. Всю деревню! И они говорят, что подобное уже не в первый раз происходит. Их перекупили, засадили в кутузку и держали впроголодь, чтобы лишних денег не тратить, пока не набралась полная загрузка для корабля. За простых крестьян вроде них большой цены не дают, потому их и стараются продавать целыми партиями. И набивают трюм под завязку, чтобы плавание окупилось.

Он повыше поднял фонарь. Опустевшие кандалы свисали, наподобие разорванных паутин, и валялись на полу, похожие на раздавленных змей. Сколько же здесь было народу! Кеннит понял, что поначалу увидел далеко не всех. Люди сидели и лежали повсюду. А кроме них, в трюме не было совершенно ничего. Голые доски. Лишь по углам жалкие клочки подгнившей соломы. Здесь тоже пытались наводить чистоту, но моча и дерьмо слишком глубоко впитались в корабельное дерево, к тому же несчастные обитатели трюма поневоле продолжали справлять нужду прямо здесь же. То бишь запах был такой, что у Кеннита ручьями катились непроизвольные слезы. Оставалось только надеяться, что в полутьме они были не слишком заметны. Он старался дышать как можно реже и, видимо, только поэтому не погиб от удушья. Ему смертельно хотелось как можно скорее выбраться наружу, но он сделал над собой усилие и прошелся по всему трюму.

Он шел, а полуживые люди старались как можно ближе к нему подползти. У него слегка зашевелились волосы на затылке, но он не позволил себе оглянуться и проверить, сомкнулась или нет толпа у него за спиной. Потом у него на пути встала женщина. Не то самая храбрая, не то самая глупая. И неожиданно протянула ему сверток тряпья, который прижимала к груди. Помимо воли Кеннит вгляделся – и увидел младенца.