Робин Хобб - Волшебный корабль

– Старик… – отдуваясь, прохрипел Соркор, – приперся на корабль… Сказал, что ты пошел сюда и что ты, верно, в беде.

– Вот что значит с толком потратить монетку, – пропищал тоненький голосок.

Соркор сразу посмотрел на Этту, думая, что это она заговорила, – и потупился, отводя глаза от нагой, избитой в кровь женщины. Этта же поднялась на ноги, повела взглядом на уставившихся мужчин – и, неловко нагнувшись, потянула к себе край одеяла, чтобы прикрыться. Из-под одеяла показалась рука валявшегося на полу мертвеца.

– Да уж, – заметил Кеннит сухо. – В беде. Было немножко. – И, спрятав в ножны шпагу, указал на тело возле двери. – Передай кинжал, будь любезен.

Соркор опустился на корточки и высвободил лезвие.

– А ты был кругом прав, – пояснил он, чтобы что-то сказать. – В городе против нас в самом деле кое-кто сговорился. Не нравится им, вишь ты, то, что мы делаем. А это кто тут? Часом, не Рей с «Морской лисички»?

– Не знаю, – сказал Кеннит. – Он не представился.

И стащил перину со второго убитого.

– Это был Рей! – отозвалась Этта. Разбитые губы плохо слушались ее. – Я узнала его. И других. Все – с «Морской лисички». – И она указала на того, которого недавно колошматила головой об пол. – А этот был капитан ихний. Скелт… – И, понизив голос, обратилась к Кенниту: – Они все говорили, мол, сейчас покажут тебе, что всякий пират – сам себе король. Что и не нужен ты им, и править ими не сможешь…

– Вместе с теми, что внизу, будет шестеро, – подсчитал кто-то из моряков. И уставился на Кеннита с благоговейным восторгом. – Это что ж получается? Наш кэп в одиночку замочил шестерых ?

– А снаружи сколько было? – спросил Кеннит с любопытством, пряча в ножны переданный Соркором кинжал.

– Четверо, – с тяжелым медленным гневом проговорил Соркор. – Выходит, десять на одного, а? Ну до чего храбрые говнюки!..

Кеннит передернул плечами:

– Если бы мне непременно надо было кого-то убить, я бы тоже перестраховался. – И улыбнулся Соркору углом рта. – А все-таки они проиграли! Десять на одного – и проиграли! Вот как они, стало быть, боялись меня! – Его улыбка сделалась шире. – Власть, Соркор. Власть! Далеко не всем нравится, что мы приобретаем ее. И это покушение – только свидетельство, что мы верно движемся к цели! – Тут он заметил, что пираты смотрят на него, не отводя глаз. – И с нами – наши верные люди! – добавил он, улыбаясь всем сразу.

Пятеро головорезов расплылись в ответ.

Соркор убрал абордажную саблю, которую до сего момента держал обнаженной.

– И что теперь? – спросил он капитана.

Кеннит на мгновение задумался, потом кивнул двоим:

– Ты и ты. Живо обегите бардаки и таверны. Только смотрите держитесь вместе. Разыщите всех наших и предупредите их, но обязательно тихо. Полагаю, надо нам провести эту ночь на борту да выставить какое следует охранение. Мы с Соркором тоже скоро придем, только сперва хорошенько засветимся в городе – пускай вся здешняя сволочь видит, что мы живехоньки и целехоньки. А вас хочу предостеречь: никакой болтовни про то, что случилось. Как будто ничего и не было, ясно? Как будто для нас это пустяк, о котором и упоминать-то не стоит! – (Пираты закивали, по достоинству оценив его замысел.) – Теперь ты и ты, – продолжал Кеннит. – Пойдете за Соркором и за мной, пока мы будем гулять. Глаз с нас не спускайте, но сами держитесь поодаль. Спину нам на всякий случай прикроете, ясно? Да заодно и разговоры послушаете. Будете слушать и запоминать, кто что о нас говорит. Потом всё как есть мне расскажете!

Они понятливо закивали. Кеннит оглядел комнату. Ему следовало сделать здесь что-то еще. Что-то такое, о чем он… Хм. Этта молча смотрела на него. Крохотный рубинчик поблескивал у нее в ухе.

– Так, – сказал Кеннит. И мотнул головой пятому моряку. – Позаботься о моей женщине.

Дубленая рожа головореза расцвела красными и белыми пятнами.

– Да, кэп… есть, кэп… То есть как, кэп?

Кеннит начал сердиться. У него было столько дел, а этим бестолковым приходилось объяснять каждый пустяк.

– Отведи ее на корабль. И пусть посидит пока у меня в каюте.

«Коли в городе вправду считают Этту моей женщиной, надо сделать так, чтобы им было до нее не добраться. Пусть не думают, будто нашли у меня уязвимое место. – Кеннит нахмурился, напряженно размышляя. – Ну, теперь-то я вроде все сделал? Все!»

Этта подняла запятнанную кровью простыню и царственным жестом накинула ее на плечи. Кеннит еще раз, последний, оглядел комнату. Его люди, и в том числе Соркор, улыбались восхищенно и так, словно не верили своим глазам. «Почему?.. Ах да, женщина». Они-то полагали, что после сражения с шестерыми их капитану сделается не до баб. А он, оказывается, и не думал менять свои планы на вечер! Вот это мужик!

На самом деле Кеннит руководствовался вовсе не похотью, да и женщина, щедро разукрашенная синяками, отнюдь не возбуждала желаний. Но уж это никого не касалось. Восхищаются – и хорошо.

Он кивнул засмущавшемуся пирату, которому поручил Этту:

– Пусть на корабле ей дадут теплой воды для мытья. И покормят. Да подыщите одежду, какая получше.

«Если уж придется держать ее у себя в каюте, так хоть чистую».

Кеннит посмотрел на Соркора, и тот рявкнул на моряков:

– Все слышали, что кэп приказал? Живо! Бегом!

– Есть, – хором ответствовали пираты, и двое, которых он назначил гонцами, с грохотом умчались по лестнице вниз.

Приставленный к Этте пересек комнату, стыдливо помедлил… а потом подхватил шлюху Кеннита на руки, словно ребенка. К некоторому удивлению Кеннита, Этта благодарно прижалась к широченной матросской груди.

Капитан, старпом и двое охранников стали спускаться, сопровождаемые моряком с Эттой на руках. На площадке навстречу им попалась Беттель. Бандерша заломила руки:

– Живой!

– Ага, – сказал Кеннит.

Она оценила ситуацию и сердито осведомилась:

– Ты что, воображаешь, будто вот так просто заберешь у меня Этту?

– Ага, – повторил Кеннит, проходя мимо.

– А мертвецы?!! – завизжала бандерша вслед морякам.

– Их, – ответил Кеннит, – можешь оставить себе.

Когда они выходили на улицу, Этта дотянулась до входной двери – и с силой захлопнула ее за собой.

И все прошло бы прекрасно, если бы не вмешался этот жирный дурень, Давад Рестар.

Малта нашла деньги у себя под подушкой в то самое утро, когда папочка отправился в море. Она сразу узнала его не слишком-то разборчивый почерк: зря ли ей доводилось заглядывать в письма, которые мама изредка получала во время его плаваний. «Это тебе, моя подросшая доченька, – написал папа. – Зеленый шелк тебе очень пойдет». Внутри мягкого кошелечка отыскались четыре золотые монеты. Малта плохо представляла себе, какую сумму они составляют, – монеты были чужеземные, из какой-то державы, которую он посетил, путешествуя. Но вот то, что у нее будет роскошнейший бальный наряд, всем платьям платье, от которого Удачный попросту рухнет, – это никакому сомнению не подлежало.