Марк Ньютон - Книга превращений

– У нас и на других есть компромат, только вряд ли тебе от этого легче. Мера предосторожности, если хочешь, которая не позволит вам после использовать свою силу против империи, – а еще я хочу подчеркнуть, что и сам не согласен с подобными методами работы, они не в моем стиле, однако обстоятельства требуют от тебя подчинения императорской воле.

Лан смотрела на него задумчиво, видимо анализируя его слова. Ему это понравилось.

– У меня были кое-какие деньги, – продолжила она, – но я знала, что искать работу мне рано или поздно придется, как знала и то, что для женщин выбор на рынке труда невелик.

Тут она уперлась в него твердым вызывающим взглядом.

– А здесь… – Лан обвела комнату рукой, – здесь не так уж и плохо. Немножко высокопарно на мой вкус, но ничего, жить можно. Так что, знаешь, могли бы просто взять и пригласить меня на эту работу, а не оскорблять.

– Они прибегают к запугиваниям, чтобы добиться своего. Но я, работая в Инквизиции, давно понял, что к людям надо относиться с уважением, кем бы они ни были, это скорее принесет нужный результат. И я на их месте так бы и поступил.

– Вы мне нравитесь, следователь Фулкром, – смело сказала Лан. – По-моему, вы первый человек на Джокулле, который отнесся ко мне как к равной.

Слава Бору.

– Однако, – продолжила она, – по-моему, это ненормально, когда у человека вашего положения такая чистая обувь.

Он взглянул на свои начищенные до зеркального блеска сапоги, но удержался от ответа.

– Лан, через несколько минут культисты… сделают с тобой то же, что делают сейчас с Вулдоном и Тейном. К сожалению, это будет не слишком приятно.

– Культисты, – повторила за ним Лан. – Я замечала, что им свойственно относиться ко всем как к подопытным, а это тоже равенство в своем роде.

– Зато они дают массу новых возможностей, я имею в виду трансформации, – настаивал Фулкром. – Особенно твои.

– Сила тяжести, – шепнула она. – Так они, кажется, говорили?

– Да. Они вживят тебе металлические пластины и еще какие-то штуки, которых я не понимаю, – они повысят твою мобильность и позволят тебе менять степень воздействия силы тяжести на твое тело. Интересно будет посмотреть, учитывая твои цирковые навыки. – Сделав паузу, он вдруг поймал себя на том, что хотел бы вообще побольше знать о ее прошлом. Она казалась ему такой хрупкой; неприятно было даже думать о боли, через которую ей предстояло пройти. – Так мы можем доверять тебе, Лан? Я предпочел бы, чтобы ты работала с нами по доброй воле, а не потому, что тебя заставили.

– Скажите, – ответила Лан вопросом на вопрос, – мы трое – эксперименты? Такое уже пробовали на ком-то раньше? Мне уже приходилось иметь дело с культистами, как вы знаете, но те были очень последовательны и все мне рассказывали. А эти все прячут и ничего не говорят.

– Сама процедура отработана, как я понял, довольно давно, правда втайне, а император узнал о ней всего несколько дней назад и сразу ухватился за возможности, которые дают созданные таким путем люди.

– А что стало с другими?

– С какими другими?

– С теми, на ком это испытывали?

Фулкрому захотелось сменить тему.

– Наука продвинулась далеко вперед, Лан, – вот все, что тебе надлежит знать; остальное, к сожалению, разглашению не подлежит.

Когда он уже повернулся, чтобы выйти, она сказала:

– Шалев – это все из-за нее? Вулдон говорил о ней.

Фулкром медленно вернулся, обдумывая ее слова.

– Да, верно. Мы считаем, что это она стоит за всплеском криминальной активности в последнее время. А ты о ней что-то знаешь?

– Когда я была на Исле, у культистов, они упоминали ее имя. Я еще удивилась, что это, оказывается, женщина.

– Почему же ты молчала? – спросил ее Фулкром, всеми силами сохраняя спокойствие.

– Ну так меня никто не спрашивал.

– И что ты о ней знаешь… ну, о Шалев?

Лан сказала:

– Да почти ничего. Слышала только, что она сбежала. Это было, когда я… ну, вы понимаете.

Фулкром согласно кивнул.

– Она кого-то убила, несколько человек, на Исле. Странные у них там порядки – вообще культура непонятная, – но ей там были не рады. И отправили ее на безлюдную часть острова, вроде как в ссылку, – хотя какая там ссылка, у них ведь даже законов нет. А потом она исчезла. Похоже, она была не такой, как все на том острове. И у нее свои счеты с империей – из-за родины. Вот все, что я о ней знаю, клянусь.

– Спасибо, Лан. Мы и этого не знали.

В тот же вечер Фулкром, полулежа в огромном кресле в кабинете рядом с главной операционной и щурясь на свет единственного фонаря, потягивал горячий чай со специями. Рядом с ним лежал раскрытый блокнот, в который он время от времени записывал свои соображения о том, как превратить Рыцарей в действенную силу, способную свести на нет волну преступности в городе. Еще он записал туда свои размышления о Шалев, основанные на информации, полученной от Лан: похоже, что эта женщина вела свою войну с империей и, мстя за что-то в своем прошлом, целенаправленно уничтожала все, что было дорого их городу.

Он дождался, когда крики Рыцарей стихнут и трансформации перейдут в более глубокую стадию. Закрыв глаза, он думал, как страшно будет, если пережитая ими сейчас боль навсегда отравит им жизнь. Параллельно он размышлял о том, что в наружности Лан спровоцировало его память. «Адена… Конечно, кто же еще!» Воспоминания о погибшей жене и то, что он нашел в себе силы признать, что думает о ней, разоружили его.

Вдруг в комнату вошел Уртика, взбодренный очередным заседанием Совета.

Фулкром поднялся на ноги и поклонился, приветствуя его.

– Селе Уртики, мой император.

– Поменьше придворных фокусов, следователь, – заявил Уртика и знаком велел ему сесть.

Пройдясь по комнате туда и обратно, Уртика остановился за креслом Фулкрома и вдруг опустил ладони ему на плечи. Фулкром заметил, что длани властелина дрожат. «Что это с ним, нервничает, что ли?»

– Они были правы насчет тебя, – объявил Уртика.

– В чем именно, мой император? – поинтересовался Фулкром.

Император обошел кресло и встал к следователю лицом, загородив собой фонарь на столе.

– В том, что ты и вправду как никто умеешь убеждать. По крайней мере, с этими неудачниками ты справился. Они еще никого так не слушали, как тебя. Давай договоримся: я не люблю тупиц и лентяев. – Уртика ненадолго умолк, словно обдумывая, что сказать дальше. – Но я хочу верить, что люди этого города будут с замиранием сердца следить за твоими достижениями, следователь. Я… я не многим доверяю в Балмакаре. Люди здесь все время чего-то от меня хотят, ждут моей милости.

«Это что еще за промывка мозгов?»

– Я не прошу вас верить мне, – сказал Фулкром. – Мы будем работать. Вы увидите результаты.