Глен Кук - Покоритесь воле Ночи

– Пелла! – негромко, но многозначительно сказала Герис. – Стой на месте и не шевелись, никуда не ходи, ничего не трогай. Вон там под окном каменная скамья – сядь туда. Пайпер, Анна, остальные – тоже. И ничего не трогайте, пока я не разрешу. Иначе сами угробитесь и остальных угробите заодно.

Элен-коферы все подходили и подходили к Герис, выслушивали ее напутствие и уходили. Последними зал покинули Железноглазый и его родня. Перед уходом Корбан зажег фитили рядом с каждым фальконетом.

– Удачи, Герис!

Четверо элен-коферов втащили в комнату две повозки, заставленные полками. Повозки двигались совершенно бесшумно – они не катились, а парили над полом. На полках на устланных войлоком подносах лежали десятки божественных яиц – большие, маленькие, потрескавшиеся. Многие не отличишь на вид от кусочков янтаря. Хект никак не мог поверить, что он со своими людьми насобирал такое великое множество.

– Пайпер, делай то же, что и Пелла, – сядь. Анна, придержи-ка его.

Герис повернулась к гномам и показала им, на какие столы поставить повозки с яйцами, а потом поманила Фебруарена, Ренфрау и вознесшегося и о чем-то с ними зашепталась. Подносы с яйцами сняли со столов и поставили так, чтобы не закрывать линию огня.

– Придется тесниться. Не знала, что этих проклятых яиц столько наберется.

Хект уселся, Анна взяла его за руку и не отпускала. Пайпер разглядывал диковинные цветные значки, слушал Пелловы жалобы и восхищался Анной.

Самое замечательное в Анне Мозилле – ее большие карие глаза, удивительно теплые. В тот момент эти глаза были больше, чем когда-либо. Анна трепетала и дрожала от ужаса.

– Лила, Вэли, идите сюда.

Герис поручила каждой девочке по дальнему фальконету – один справа, другой слева – и подробно объяснила, как и когда стрелять.

– Не медлите, как настанет момент. Если будет зазор, у вас не более двух секунд.

Потом она подошла к каменной скамье.

– Пайпер, вы с Анной возьмите на себя два фальконета в центре. Анна, ты как?

– Все хорошо, просто немного ошарашена, – едва слышным шепотом отозвалась Анна. – Я сумею. Только объясни, что и когда делать.

– А ты, Пайпер?

– Справлюсь, – отозвался Хект, хотя ему и не нравилось быть простым солдатом.

– Прекрасно. Тогда Асгриммур поможет мне с переднего края.

– А я? – с кислым видом осведомился Пелла.

– Я тебе скажу, что делать. А пока сиди молча и ничего не трогай.

– А что будет, если придется стрелять? – быстро спросил Хект, желая предотвратить перепалку. – Ты же особой картечью зарядила? Тут стены каменные, и потолок с полом тоже. Сестренка, может срикошетить.

– Все учтено, братишка. Каждое орудие направлено на одну из этих посеребренных бутылей, а стены позади покрыты десятидюймовым слоем мягкой глины и штукатурки.

Герис вернулась к Вэли.

– Почему она со мной так? – сердито выпалил Пелла.

– Потому что ты так себя ведешь. Нет уж, послушай-ка! Она такое тут сейчас творит, что будущее может измениться во всех трех мирах. Мы погибнуть можем. А тебя только собственная персона и заботит, мол, не дают тебе делать то, что хочется. Хотя чего тебе хочется – и сам не знаешь.

Пелла не особенно проникся.

– Послушай, она судит по тому, что видит и слышит. Ты как-нибудь показал ей, что тебе можно доверять? Что на тебя можно положиться в отчаянный момент?

– Вот дерьмо!

Хект открыл было рот, чтобы выбранить сына, но тут понял, что мальчишка не к нему обращался.

На том конце комнаты Герис только что резанула по левому запястью Ферриса Ренфрау и теперь собирала его кровь. Рядом стоял Кловен Фебруарен с повязкой наготове. Когда в кувшин из посеребренного стекла набралось достаточно алой жидкости, Герис кивнула Фебруарену, и тот мигом перевязал руку.

– Уже заживает, – кивнул Ренфрау.

– Пелла, твоя очередь, – сказала Герис. – Забирайся на окно и следи оттуда за берегом. Как только золотая ладья изменится, скажешь мне.

Пелла с презрительными ухмылками и недовольными ужимками вскарабкался к окну и выглянул наружу.

– Пресвятой Аарон! – Мальчишка ввалился обратно, его колотило. – Отец, не… Я не могу.

Пелла казался одновременно пристыженным и страшно напуганным.

– Тогда ты следи, Пайпер, – велела Герис. – А ты, Пелла, будешь отвечать за фальконет рядом с Вэли. Это самая важная пушка. Струсишь и подведешь меня – нам всем конец. Но без веской причины не стреляй. Пайпер, лезь к окну.

Хект сделал что велено и тут же понял, отчего так перепугался Пелла. Внизу ждала глубокая-преглубокая пропасть, она звала и манила.

Живот скрутило так, будто Пайпер уже падал.

Герис занялась последними мелочами – отправила Девятого Неизвестного к фальконету рядом с Лилой, указала точное место Отродью и вознесшемуся.

– Теперь никто не двигается, кроме меня и Пайпера. Пайпер, сообщишь, а потом быстро к своему фальконету.

Герис поставила кувшин с кровью Ренфрау в точку, рассчитанную до доли дюйма, и сама тоже замерла, глядя на брата.

Вцепившись в каменную плиту, Хект лежал на животе и смотрел в уходящую вниз бездну. Он пытался побороть ужас. Ни одно живое существо не должно подвергаться подобному испытанию.

Гномы спешили вниз по горному серпантину – видимо, бежали бегом. Они становились все меньше и меньше, пока не превратились в крошечные точки. Точки устремились к золотой ладье, к ним присоединились точки, ждавшие на берегу. Элен-коферы взошли на борт.

Шли минуты. И вдруг – бах! – словно молотком ударили. Ладья и берег обесцветились. Проход в Андорежское море захлопнулся.

– Герис, все обесцветилось, – доложил Хект.

– Хорошо. Они ушли. Обитель заперта.

Значит, все элен-коферы удалились в свой мир и запечатали проходы за собой. Теперь, что бы здесь ни случилось, Старейшие не смогут сбежать к гномам или в срединный мир.

– Все готовы? – спросила Герис. – Девочки? Пайпер? Анна? Пелла? Прапра? Тогда начнем.

И она взялась за кувшин с божественной кровью.