Таран Матару - Неофит

Флетчер промолчал, не желая ввязываться в разговоры о политике. Слишком много тех, кто симпатизирует эльфам, и громкое обсуждение такого вопроса может привести к тому, что некоторые из торговцев решат не перековывать своих лошадей у Бердона.

– Уверен, насчет тех четырех шиллингов, дело как-то связано с тобой, судя по тому, как он на тебя посмотрел. Спор проиграл? – спросил солдат, прицепляя ножны к поясу.

– Нет. Долгая история, но, в общем, он меня обманул. Мне жаль, что он так с тобой обошелся. Если он думает, что может обвинить тебя в мошенничестве, то тебе следовало бы обвинить его в вымогательстве! Четыре шиллинга за книгу – немыслимо! Я с удовольствием слушал твой рассказ, пока он не пришел. Надеюсь, не обижу тебя, если спрошу, правда ли это. Твои слова были от чистого сердца, по крайней мере мне так показалось.

Флетчер поглядел в глаза солдату, ожидая услышать ложь. Солдат поглядел в ответ с любопытством, а потом расслабился и улыбнулся:

– Я, возможно… немного преувеличивал. Я пытался читать книгу, но читаю я плохо, так что больше листал. Большая часть из головы вылетела, сразу же. Там нет ни особой красоты стиля, ни чего-то интересного. Не знай я, что это за книга, я бы решил, что это записки сумасшедшего. Но, судя по тому, что я успел узнать, он действительно изучал орков, пытаясь понять, что они делают по-другому. Там по всей книге орочьи символы, местами – переведенные с их языка рассказы об их кланах и о великих предках. Рисунки демонов, и очень хорошие. Художник он был отличный, а вот вызывающий – так себе.

Пожав плечами, солдат взял с лотка кинжал и принялся чистить грязь из-под ногтей. Флетчер сморщился, но ничего не сказал. Солдат заплатил за меч хорошие деньги, а кинжал достаточно будет раз протереть.

– Как жаль. Было бы здорово оставить ее здесь. Неужели придется продавать ее на эльфийской границе, совсем задешево? Есть некоторые, кто с ума сходит по боевой магии, среди рядовых, но у них обычно монет не густо. Может, буду продавать ее по страничке, нескольким.

Похоже, эта мысль ему понравилась, и он кивнул, видимо, решив для себя проблему.

– А что же с Дидриком? Его отец – влиятельный человек, а Пинкертоны остановились у них на ночлег! Если дело будет в твоем слове против слова Дидрика, не знаю, как карта ляжет, – предупредил его Флетчер.

– Ха! Я в жизни повидал побольше, чем грубияны, родившиеся с бронзовой ложкой во рту. Нет, эти двое копов уже не раз видели, как я пытаюсь продать книгу, и не сказали ни слова. Они симпатизируют солдатам, эти Пинкертоны, считают, что мы из одного теста, хотя все, что они делают, – это колошматят гномов, если те на них не так посмотрят. Поставь Пинкертона против орка, и он навалит не меньше, чем лошади позади тебя за последние пару часов.

И солдат сморщил нос.

– Тем не менее… они могут попытаться обвинить тебя в дезертирстве. Если Дидрик поднимет шум, вмешаться могут даже городские стражники, – предостерегающе сказал Флетчер, поглядывая на стражника у ворот.

– Вот тут-то и пригодятся Пинкертоны. Любое преступление, за исключением убийства и изнасилования, прощается королевским правосудием, если виновный идет на службу в армию. Завтра Пинкертоны уже будут на эльфийском фронте. Они меня уже расспрашивали обо всем этом. Идея чертовски хорошая, если хочешь знать мое мнение. Половина королевской армии – и так вороватые оборванцы. Если, конечно, это не батальоны, набранные дворянами, со всей их сверкающей формой, вежливостью и прочим, тогда другое дело.

Последние слова солдат сказал с нескрываемым презрением.

Флетчер знал, что богатые дворяне, наживающиеся на торговле деревом и рудой, поступающими из джунглей, создавали собственные военные части, весьма мощные, но и подумать не мог, что солдаты короля их презирают. Не став раздумывать над этим, он вернулся к делу.

– Даже и не знаю, чем тебе это поможет. Ты и так на службе, – недоуменно сказал он.

– Не совсем. Они дали мне почетную отставку, с условием, что в течение полугода я выйду на службу на эльфийском фронте. Беда не приходит одна, так что сначала мне пришлось неделю или две просидеть за решеткой, пока до них не дошли вести о новом законе. Я заново поступил на службу, с меня сняли все обвинения, и я чист, как лист, – радостно объяснил солдат.

– Очень повезло. Эй, меня окликни, когда он придет, чтобы взять книгу. Хочу поглядеть, какое у него будет лицо, когда ты скажешь ему, что он может отвалить, – сказал Флетчер, потирая руки с радостной ухмылкой.

– Конечно, – ответил солдат, подмигнув. Убрал меч в ножны и решительно пошел обратно, насвистывая какой-то марш. Все обернулось к лучшему.

– Хорошо пошло, – громко сказал Флетчер, через всю улицу, когда рог носорога унес его новый владелец, распираемый гордостью. Это был один из самых богатых охотников в городке, который теперь обеднел на две сотни шиллингов. Солдат ухмыльнулся и приложил палец к губам, но покупатель уже ушел достаточно далеко.

Солнце клонилось к закату, и настроение у солдата становилось все лучше. Сегодня он выручил немало денег, продавая товар с расстеленной на земле ткани. Не осталось ничего, только книга, ожидающая своего покупателя посередине тряпки. В течение дня солдат не раз принимался нахваливать товар Флетчера, когда к лотку подходил очередной покупатель. Благодаря этому Флетчеру удалось продать еще два кинжала и один из самых дешевых мечей, и по хорошей цене. В конце концов, не так уж плохо все и обернулось. Флетчер предвкушал покупку кожаной куртки.

– Может, потом отпразднуем нашу удачу в трактире, – с довольным лицом сказал солдат, улыбаясь и снова переходя улицу.

– Трактир – дело хорошее. Позволь только, я ненадолго забегу в другое место. Мне надо сделать одну покупку, – с улыбкой ответил Флетчер, подымая тяжелый кошель и встряхивая монеты в нем.

– Это за книгу? – с улыбкой спросил солдат, но в его голосе была и надежда.

– Нет, хотя, честно говоря, если бы у меня были лишние деньги, я бы купил ее у тебя за справедливую цену. Я просто куртку себе давно приглядел, а денег хватает только на нее. Товар принадлежит моему… хозяину, Бердону, так что вырученные сегодня деньги пойдут ему.

Услышав свое имя, Бердон оторвал взгляд от крепко зажатого в его огромных ручищах копыта и вежливо кивнул солдату, а затем вернулся к работе. В этот раз было необычно много лошадей, которых решили перековать, и ему приходилось работать быстро, чтобы обслужить всех до заката.

– Раз уж мы так разговорились, давай познакомимся. Меня зовут Флетчер, а тебя? – И Флетчер протянул руку.

– Моя фамилия Ротерхэм, но друзья зовут меня Роттер. В армии только фамилии, а имена – для любимых и матерей.