Редгрейн Лебовски - #Абсолютные Элементы

– К такому невозможно быть готовым… Никакие из слов, что существуют во Вселенной, не смогут подготовить в тому моменту, когда жизнь изменится, лишь потому, что что-то пошло не так. Вы ведь, как и врачи, сказали Орфею, что Ива больше никогда не проснется. Что из-за полученной черепно-мозговой травмы она впала в кому, из которой не выйдет никогда, и самым мудрым решением будет отпустить ее. Это жестоко! – Софи засунула руки в карманы пальто и немигающим взглядом уставилась на Эстель. – Вас не было там, куда притащили нас Мастера и Стражи. Вы не видели этот ад. Орфей выжил лишь потому, что пообещал Иве вернуться. Ваши слова не помогут ему. Абсолютно. Оставьте его в покое, иначе он возненавидит вас.

Эстель молчала, потупив взгляд. С трудом сглотнув, пытаясь избавиться от комка в горле, она кивнула.

– Ты права… – Ее голос прозвучал надорванно, и Бести баль, встрепенувшись, тревожно взглянул на нее. – Мне жаль… Очень… Очень жаль! Прости.

Софи лишь пожала плечами.

– Возможно, вам просто нужно научиться считаться с чувствами других людей.

С этими словами она склонила голову и, пройдя мимо растерянной директрисы, покинула тренировочный центр. Перед входом их ждали два черных автомобиля, присланные министерством. Орфей сидел в одном из них, приоткрыв дверцу и терпеливо дожидаясь подругу.

На улице резко потеплело, и снег быстро таял, превращаясь в огромные лужи. Прежде чем нырнуть в теплый салон, Софи оглянулась и увидела, что Эстель и Бестибаль вышли из здания и сели во вторую машину. Охотница глубоко вздохнула и присоединилась к Орфею. За всю дорогу парень не произнес ни слова, только склонил голову на плечо подруги и закрыл глаза, предаваясь тревожным мыслям. Придвинувшись ближе, Софи уловила приятный запах конфет и шоколада, пробивавшийся сквозь аромат мужских духов.

Водитель включил радио. Бодрый голос диктора сообщал, что в связи со скоропостижной смертью президента Роуз Догерти в скором времени состоятся выборы нового главы государства, а пока что эти обязанности временно переходят к министру Теодору Эвансу.

Софи не хотелось это слушать, и, переведя взгляд в окно, она принялась рассматривать мелькающие за стеклом улицы. Через несколько минут машина свернула на широкую аллею, ведущую к кладбищу. Каменная стена, огораживающая его территорию, была сплошь заставлена цветами, а сквозь причудливые кованые ворота виднелись десятки людей, которые, прячась под зонтами, образовали тесный полукруг. Машина плавно припарковалась, и ребята ступили на покрытую гравием дорожку. Автомобиль директоров остановился рядом, но оттуда никто не спешил выходить.

Взяв Орфея под руку, Софи спряталась от дождя под его зонтиком, и они вместе медленно направились по кладбищенской аллее, вдоль которой возвышались скульптуры ангелов: на лицах некоторых из них отражалась скорбь, другие изображали умиротворение и блаженный покой, а третьи и вовсе, расправив крылья, тянулись к небу.

Ребята остановились в конце аллеи, разглядывая присутствующих, и вскоре увидели Пако, Зевса, министра, Меланту, а чуть поодаль и Захарию. Ловец стоял спиной к ним, опершись на толстый ствол дуба. Натянув капюшон на голову, Софи подошла к Захарии, Орфей же направился к остальным.

– Привет, – прошептала она, неловко протянув руку и коснувшись его ладони. От неожиданности ловец вздрогнул.

– Привет, – отстраненно произнес он, осторожно сжимая ее руку.

Здесь было очень много людей, которых Софи никогда раньше не видела, – они пришли попрощаться с Флином и проводить его в последний путь. Ловцы, одетые в парадную униформу, салютовали пареньку, как истинному герою, кем он, собственно, и являлся. Захария был единственным из министерства, кто облачился не в серую шинель, а черный костюм и пальто с высоким воротником.

Ему стоило невероятных усилий заставить себя прийти сюда, ведь Флин отдал свою жизнь, спасая его… Всепоглощающее чувство вины разъедало его изнутри. Через месяц Флину исполнилось бы девятнадцать, у него была любимая девушка и вся жизнь впереди. Была бы, если б не он. Не в силах больше стоять так, уткнувшись взглядом в ряды памятников, Захария отпустил руку Софи и процедил сквозь зубы:

– Извини… – И, ссутулившись, зашагал по аллее.

Девушка только понимающе кивнула и развернулась.

Несколько минут она наблюдала за убитыми горем людьми, а когда уже самой стало невмоготу сдерживать слезы, уверенно направилась за ловцом.

Захария с отстраненным взглядом и красными от слез глазами сидел на одной из скамеек боковой аллеи, складывая в руках клочок бумаги. Девушка медленно подошла и опустилась рядом, зачарованно наблюдая за ловкими и точными движениями его пальцев.

– Он спас мне жизнь, – неожиданно произнес парень, и его лицо исказилось от боли. – Он был моим лучшим другом… с самого первого дня пребывания в Академии. В общежитии мы жили в одной комнате, у нас были совместные занятия, тренировки, мы просто не могли не подружиться.

– Сочувствую, – выдохнула Софи, глядя на Захарию. Он был такой несчастный, что ее сердце больно сжалось от невозможности помочь ему.

Захария закрыл глаза, и по его щеке прокатилась одинокая слезинка, которую он тут же вытер тыльной стороной ладони, и, принявшись дальше складывать бумажку, продолжил:

– У него была девушка… Зоуи. Когда я смотрю на нее, мне хочется поменяться с ним местами и самому лечь в тот гроб, лишь бы он опять был рядом с ней. Это была не его война, а он пошел за мной, бросился в бой… а я позволил ему умереть.

– Неправда. – Софи покачала головой. – Захария, не смей говорить такие ужасные вещи! И даже думать о таком не смей! Никто не винит тебя в том, что случилось. Никто, кроме тебя… Флин не хотел бы этого.

Парень промолчал и только еще усерднее взялся за манипуляции с бумажкой. Софи встала и собралась было уйти, чтобы он мог побыть один, но, взглянув на него, поняла, что ошиблась. Ловец не хотел оставаться один. Он хотел остаться с тем, кто поддержит и позволит быть собой в трудную минуту. Ведь, на самом деле, мы все этого хотим… Только остальные воспринимают это как желание уединиться и удаляются. Быстро опустившись на скамейку, девушка шумно вздохнула, и внезапно слова полились из нее бурным потоком, словно полноводная горная река, прорвавшая плотину.

– В детстве, когда я познакомилась с близнецами Бишопами, то по уши влюбилась в Патрика. Но он относился ко мне как к другу, а потом и вовсе начал избегать. Я надоедала расспросами Гарри, а он только отмахивался, делая вид, что это его совсем не раздражает.

Захария медленно повернул голову и взглянул на Софи. Она убивала его каждым словом. Этого он не хотел слышать… Только не сейчас.