Сара Шепард - Милые обманщицы. Грешные

В одном из боковых кармашков сумки зажужжал ее BlackBerry . Вздрогнув, Ханна вытащила телефон. Одно новое сообщение.

В небольшой уборной, облицованной мозаичной плиткой, было тихо. С раковины на пол скатилась капля воды. Лицо Ханны, отражавшееся в металлической сушилке для рук, выглядело расплывшимся и бесформенным. Она заглянула под дверцы кабинок. Никого.

Сделав глубокий вдох, Ханна открыла сообщение.

Ханна. Она обжирается крекерами, и хоть бы что… к тому же, похоже, она – твое наказание. Уничтожь ее, пока она не уничтожила тебя. – Э.

В ней вскипел гнев. Этот новоявленный Аноним ее достал! Мокрыми пальцами Ханна принялась набирать ответ. Иди к черту. Ты ничего обо мне не знаешь.

Сообщение ушло. Не успела Ханна убрать телефон в замшевый чехол, он снова пикнул.

Я знаю, что кое-кто иногда блюет в туалете. И знаю, кое-кто переживает, что больше не является единственной любимой папиной дочкой. Знаю, что кое-кто очень скучает по своей бывшей лучшей подруге, хоть она и желала ей смерти. Спросишь, откуда мне известно так много? Да потому что я из Роузвуда, Ханночка. Как и ты. – Э.

Ария вышла из машины Спенсер, с изумлением глядя на тот цирк, что устроили перед зданием суда представители СМИ. На ступеньках толпились репортеры, стояли телекамеры, какие-то люди в стеганых пуховиках возились с операторскими кранами и микрофонными штативами. Сюда же подтянулись и пикетчики. Сторонники теории заговора кричали, что этот суд – фарс, устроенный левыми, которые объявили охоту на ведьм, Йена хотят упрятать в тюрьму, потому что его отец – глава крупной фармацевтической компании Филадельфии. Гневная толпа по другую сторону лестницы требовала, чтобы Йена за его преступление отправили на электрический стул. Ну и, разумеется, здесь были поклонники Элисон – люди, стоявшие с портретами девушки и плакатами «Мы скучаем по тебе, Эли», хотя многие из них даже не знали ее.

– Ну и ну, – прошептала Ария, чувствуя, как у нее все внутри переворачивается.

Ее взгляд упал на парочку, медленно шедшую под ручку по тротуару от дальней парковки. Это были Элла с Ксавьером, оба в теплых шерстяных пальто.

Ария глубже надвинула большой отороченный мехом капюшон. Минувшим вечером, после того как Ксавьер ее поцеловал, она убежала наверх и заперлась в своей комнате. Когда через несколько часов наконец-то спустилась вниз, на кухне был один только Майк. Сидя за столом, брат уплетал сухие хлопья. При виде сестры он надулся и спросил сердито:

– Ты сказала Ксавьеру какую-то гадость, да? Когда я поговорил по телефону и вернулся, его уже и след простыл. Хочешь испортить маме жизнь?

Ария отвернулась, от стыда не зная, что ответить. Она была уверена, что Ксавьер не собирался ее целовать – просто поддался минутному порыву. Он и сам, казалось, был удивлен и сожалел о своем поступке. Но ей, конечно же, не хотелось, чтобы Майк – или кто-то еще – знал об этом. К несчастью, кое-кто знал: «Э». Ария ослушалась «Э», известив Вилдена о предыдущей анонимке. Всю ночь она ждала, что Элла вот-вот позвонит и скажет, что ей пришло загадочное сообщение, в котором недвусмысленно заявлено, будто Ария вешается на Ксавьера – именно так, а не наоборот. Если Элла узнает про поцелуй, Ария навсегда будет отлучена от семьи.

– Ария! – окликнула Элла, узнав дочь, как та ни прятала лицо в капюшоне. Взмахами руки она принялась подзывать Арию. На лице Ксавьера застыло глуповато-застенчивое выражение. Девушка не сомневалась, что он непременно извинится, едва ему представится возможность на минутку остаться с ней наедине. Но сегодня ей было не до его извинений.

Отвернувшись от матери, Ария схватила Спенсер за руку.

– Пойдем, – настойчиво сказала она. – Скорей.

Спенсер пожала плечами. Они приготовились выдержать натиск толпы. Ария еще глубже натянула капюшон, Спенсер прикрыла лицо шарфом, но репортеры все равно их обступили.

– Спенсер! Что, по-вашему, произойдет на сегодняшнем заседании? – кричали они. – Ария! Для вас это тяжелое испытание? – Ария и Спенсер, крепко держась за руки, торопливо пробирались сквозь толпу. Полицейский, стоявший у входа в здание суда, открыл перед ними дверь. Тяжело дыша, они заскочили внутрь.

В вестибюле пахло мастикой и лосьоном после бритья. Йен и его адвокаты еще не прибыли, поэтому многие из собравшихся – представители роузвудской полиции и городских властей, соседи и друзья – расхаживали перед залом заседаний. Ария и Спенсер помахали окружному прокурору Джексону Хьюзу, статному мужчине видной наружности. Он отошел чуть в сторону, и Ария от неожиданности проглотила свою мятную жвачку. За прокурором стояла семья Эли – миссис ДиЛаурентис, мистер ДиЛаурентис и… Джейсон. Ария видела его не так давно – он приезжал на панихиду по Элисон и на судебное заседание, на котором Йену было предъявлено обвинение, – но каждый раз при встрече с ним у нее ноги прирастали к полу, – до того он был великолепен.

– Здравствуйте, девочки. – К ним подошла миссис ДиЛаурентис. Морщины у ее глаз прорезались глубже, но она по-прежнему поражала стройностью и элегантностью. Миссис ДиЛаурентис смерила Арию и Спенсер оценивающим взглядом. – Вы обе так выросли, – с грустью произнесла она, словно подразумевала, что Эли, будь сейчас жива, тоже была бы выше.

– Ну как вы, держитесь? – спросила Спенсер, прибегнув к своему самому взрослому тону.

– Стараемся. – Миссис ДиЛаурентис храбро улыбнулась.

– Вы снова остановились в столице? – поинтересовалась Ария. Несколько месяцев назад, когда состоялось судебное заседание, на котором Йену предъявили обвинение, семья Эли приезжала в Роузвуд из Филадельфии.

Миссис ДиЛаурентис покачала головой:

– На время судебного разбирательства мы сняли дом в одном из соседних городков. Подумали, что тяжеловато будет каждый день ездить из Филадельфии. Лучше уж быть где-нибудь поближе.

Ария в удивлении приподняла брови.

– Вам нужна какая-то помощь? – спросила она. – Например… по дому? Или, может, снег во дворе расчистить? Мы с братом могли бы подъехать.

Двусмысленное выражение промелькнуло на лице миссис ДиЛаурентис, руки взметнулись к ожерелью из речного жемчуга, которое обвивало ее шею.

– Спасибо, дорогая, но в этом нет необходимости. – Она рассеянно улыбнулась им, не разжимая губ, извинилась и удалилась.

Ария смотрела, как миссис ДиЛаурентис идет через вестибюль к своей семье. Голову она держала так высоко и неподвижно, словно на макушке у нее балансировала книга.

– Чудна́я… какая-то, – пробормотала Ария.

– Даже представить трудно, каково ей сейчас, – поежилась Спенсер. – Этот суд для них, должно быть, – настоящий ад.