Джо Аберкромби - Полвойны

– Ты бы хотел сейчас к Крушителю Мечей? – спросил Дженнер.

– Нет, – ответил Рэйт и не слукавил. – Один умный мужик как-то сказал мне, что на войне главное – правильно распорядиться тем, что у тебя есть. Нет воина ужаснее Крушителя Мечей, когда упрет он стопы в Отче Твердь. – Телохранитель подмигнул Дженнеру. – Но, сдается, ты, старый проныра, знаешь ладьи как облупленные.

– Нос от кормы отличить сумею. – Синий Дженнер шлепнул его по плечу. – Приятно встретить тебя на борту, мальчуган.

– Постараюсь не подвести, старикашка. – Рэйт намеревался выдавить едкую колкость, подобно тому как подначивал брата, но слова вышли наружу спокойно и просто. Даже слегка надломленно.

Дженнер улыбнулся, дубленое лицо смялось складками.

– Не подведешь. Слушай короля.

Атиль взобрался на рулевой мостик своего корабля, одной рукой баюкая меч, одну ногу уперев в скругленный брус поручня, одной ладонью держась за штевень у кованой морды оскаленного волка. На нем не было ни кольчуги, ни щита, ни шлема, королевский венец ярко вспыхивал в седых волосах. Он полагался на свое мастерство, на добрую сталь, на издевательское небрежение Смертью, что устрашало его врагов и восхищало соратников, а предводителю это куда важнее брони.

– Добрые други! – воззвал он скрипучим, перетирающим голосом, утихомирив шумок на бортах. – Храбрые братья! Витязи Гетланда и Тровенланда! Довольно вам уже ждать. Сегодня мы воздадим Матери Войне должное. Сегодня – наш багряный день, кровавый день, день стервятников. Сегодня наш бой!

Рэйт зарычал во все горло, и все, кто рядом.

– Этот день служители опишут в своих древних книгах, – возгласил Атиль, – и скальды воспоют его у вечернего очага. Об этом дне вы поведаете отпрыскам ваших внуков, и вас переполнит гордость – ведь вы были здесь! Мы – меч, что срубит ухмылку с Йиллинга Яркого, мы – ладонь, что отвесит пощечину праматери Вексен. Гром-гиль-Горм и его ванстерцы разобьют отряды Верховного короля о неумолимого Отче Твердь. Мы загоним их в холодные руки Матери Моря.

Король словно вырос, седые волосы разметало вкруг заскорузлого лица, вкруг лихорадочно ярких глаз.

– Всех нас ждет смерть, братья. Прошмыгнете ли вы трусливо мимо нее в Последнюю дверь? Или встретите ее с поднятой головой и мечом наголо?

– Меч наголо! Меч наголо! – И по всей водной глади клинки с неудержимым свистом покинули ножны.

Атиль ответил суровым кивком:

– Я не служитель. Других слов я не припас. – Он снял меч с согнутого локтя и вскинул ввысь, пронзая небо. – За меня поговорит мой клинок! Слово за сталью!

Взлетели приветствия, мужи затарабанили, заходили кулаками по веслам. Тупили тщательно заточенные клинки о кованые кромки щитов, вздымали лезвия к небу – над каждым судном засверкал стальной лес, и Рэйт кричал громче всех.

– Ни за что б не подумал, что услышу, как ты славишь короля Гетланда, – шепнул Дженнер.

Рэйт кхекнул, в горле запершило.

– Айе, верно. Лучшие соратники получаются из злейших врагов.

– Ха. Ты, малыш, начал учиться.

Потянулось долгое затишье. Любой слабый звук гремел, как гром. Легонько отзывается древесина под сапогом Рэйта, ленивый прибой омывает пляж. Шелестит кожа – Синий Дженнер трет мозолистые ладони, неразличимо бормочет последние молитвы Матери Войне. Скрипят уключины, и хрипло курлычет чайка, заложив круг над флотом, а потом улетая на юг.

– Добрый знак, – произнес король Атиль и резко рубанул, опуская меч.

– Взяли! – взревел Дженнер.

И все взялись за весла. Молодая кровь горячилась от испуга и ненависти, от голодухи по добыче и жажды прославиться. Как борзой, спущенный с поводка, «Черный пес» помчался в море, вперед Атилева флагмана с серыми парусами, высокий нос рассеивал брызги, соленый ветер трепал Рэйту волосы. Древесина стонала, вода грохотала о бока корабля, и поверх шума он слышал, как истошно орут другие кормчие, как понукают свои команды вступить первыми в битву.

Вот для чего он был создан. И стало так радостно, что Рэйт запрокинул голову и по-волчьи завыл.

Сердце Скары бултыхалось где-то во рту, когда она уцепилась за корень и подтянулась к гребню травяного наката. Не самое царственное поведение, что быстренько отметила сестра Ауд, но Скара просто не усидела бы, грызя ногти на камушках, пока решалась судьба Тровенланда.

Пусть поучаствовать в сражении не в ее силах. По крайней мере, она может на него смотреть.

Поверхность выровнялась, и, пригибаясь, девушка медленно двинулась дальше. С юга открывалось зазубренное побережье Ютмарка. Покатые холмы, серые дюны, потом искристые воды самих проливов и, наконец, наполовину пересекшие их корабли.

– Флот Верховного короля, – шепнула сестра Ауд, от подъема ее лицо сильней обычного походило на персик.

Весла окунаются в море, кораблей несколько дюжин. Есть поджарые и лоснистые, построенные для битвы, есть толстобрюхие торговцы – наверняка набитые воинами, которых праматерь Вексен послала на север. Воинами, чья цель – разметать их союз и раздавить Скарин крохотный очажок Тровенланда, как равнодушный мальчишка давит жука.

Накатила жаркая злость, она стиснула кулачки, торопливо проделала последние шаги до макушки возвышенности на их мысу и встала между отцом Ярви и матерью Скейр. Служители глядели на запад. Длинный пляж простирался вдаль, туда, где тонула Матерь Солнце.

– О, боги! – выдохнула она.

Галечное взморье кишело, бурлило людьми, словно то муравьи облепили свое порушенное жилище. Раскрашенные точки щитов. Блестит, перемигивается сталь. Цветастые знамена реют на ветру, отмечая места сбора команд. Тех солдат Верховного короля, что уже высадились на берег. Две полные ходки всеми галерами, а то и три. Сотни воинов. Тысячи. Не верилось, что они настоящие.

– Как же их много, – прошептала она.

– Чем большим мы позволим переправиться, – сказала мать Скейр, – тем больше Гром-гиль-Горм застигнет на этом берегу. Тем больше мы их убьем .

Последнее слово вонзилось жестко, как смертельный кинжал, и Скара, комок тревоги, схватилась одной рукой за другую.

– Как думаете… – голос упал до каркающего хрипа, когда она насилу выговорила это имя: – Йиллинг Яркий здесь, с ними? – Она снова увидела его спокойное, мягкое лицо, услышала его тонкий, мягкий голос, ощутила кожей эхо ужаса той ночи и взбеленилась от собственной трусости. Она, пропади все пропадом, королева. Королевам бояться нельзя.

Отец Ярви коротко взглянул на нее.

– Всяк истинный герой командует с переднего края.

– Он не герой.

– Всякий герой для кого-то злодей.

– Герой он или злодей, – молвила мать Скейр, ее голубые, такие голубые глаза были прикованы к разбросанным внизу ратям, – своих бойцов он не подготовил.