Джо Аберкромби - Полвойны

Что-то брызнуло по его щеке. Он оглянулся и понял – здоровяк на него плюнул.

– Гад ты и сука. Это тебя надо было убить.

Рэйт устало кивнул, утирая его слюну.

– Айе, ты прав. Но не за это.

Отец Ярви шествовал во главе. Звонкое эхо гнало по коридорам перестук эльфийского посоха, которым он убил Яркого Йиллинга. Наставник двигался так проворно, что Коллу пару раз приходилось припустить трусцой, чтобы держаться рядом. Оборванный плащ Скифр хлопал по эльфийскому оружию – она пристроила его на боку. Грохот доспехов Ральфа и его воинов поспевал следом. Мать Адуин, спотыкаясь, плелась позади. Ее рыжий гребень свалялся в бесформенный ком, а рука то и дело натягивала веревку, чтобы хоть немного ослабить захлест вокруг натертой шеи.

Широкий коридор был обставлен оружием: погнутым, в пятнышках ржи. Это оружие носили воины армий, побежденных Верховными королями за последние сотни лет. Но сегодня победа не осияла Верховного короля. Сквозь прорези окон Колл слышал шум разорения Скегенхауса. Обонял дым. Чувствовал заразный, как чума, страх.

Он свесил голову, пытаясь не думать о том, что сейчас творится снаружи. Пытаясь не думать о том, что произойдет внутри, когда отец Ярви и праматерь Вексен наконец сойдутся.

– А если она сбежала? – прервала его мысли Скифр.

– Здесь она, – проговорил Ярви. – Праматерь Вексен не из породы удиральщиков.

Коридор заканчивался высокими дверями темного дерева. Резные створки повествовали о житии Бейла Строителя. Как Бейл покорил Тровенланд. Как подчинил Ютмарк. Как потом забрался на холм из трупов убитых врагов и завоевал целиком все море Осколков. В другой раз Колл отдал бы должное пусть не завоеваниям, но хотя бы их тонкому исполнению, но сейчас даже ему было не до столярных работ.

Дюжина стражников преградила им путь. Доспешные, с каменно-мрачными лицами и копьями наперевес.

– Посторонитесь, – молвил им отец Ярви. Воины Ральфа рассредоточились, насколько позволял коридор. – Скажите им вы, мать Адуин.

– Пропустите! Молю вас, пожалуйста! – слова будто душили Адуин сильнее веревки, однако она не умолкала: – Город пал. И теперь любая пролитая кровь прольется впустую!

Колл от души надеялся, что они к ней прислушаются. Но, как обычно, не тут-то было.

– Не выйдет. – Капитан стражи был воителем далеко не из захудалых. На его проклепанном серебром щите красовался орел – эмблема первого из служителей. – Праматерь Вексен приказала держать на замке эти двери. А я принес ей обет.

– От этих обетов, – пробормотал Колл, – одно горе.

Скифр оттерла его, выдвигаясь на середину, с эльфьим талисманом у плеча.

– Или прощай, клятва, – или здравствуй, Смерть, – предоставила выбор она.

– Умоляю! – Мать Адуин попыталась пасть перед Скифр на колени, но воин с веревкой оттянул ее назад.

Капитан поднял щит и горделиво взглянул на них поверх кромки:

– Я не убоюсь тебя, ведьма! Я…

Оружие Скифр единожды гавкнуло – подобно удару грома, здесь, на узком пространстве. Полщита сдуло, рука капитана отлетела в огненных брызгах и ударилась о другого стражника. Самого предводителя швырнуло на дверь, потом откинуло на пол лицом. Одна нога дрыгнулась и застыла. Кровь растеклась под задымившимся телом, кровь оросила на дверях резные картинки. На пол упал, зазвенел и откатился в угол кусочек металла.

– Кто-нибудь еще желает сохранить преданность праматери Вексен? – поинтересовался Ярви.

Все стражники бросили оружие в тот же миг, будто сговорились заранее.

– Боже, смилуйся, – прошептала мать Адуин, когда Ральф переступил мертвого командира и взялся за железные ручки на двери – безрезультатно.

– Закрыто, – прорычал он.

Скифр снова подняла талисман.

– У меня есть ключ.

Ральф бросился на пол. Колл прижал ладони к ушам, и оружие выплюнуло огонь, вырвав куски прекрасной отделки на стыке двух дверей. Жалящей тучей взметнулись щепки. Не успело затихнуть эхо, как Скифр подошла, занесла ногу и сапогом раскинула искалеченные створки.

Палата Шепота закружит голову кому угодно – даже тому, кто навидался чудес Строкома. Стекло и камень работы эльфов простирались вдаль. Над ними замыкался в кольцо балконный ярус на высоте в пять человеческих ростов. Настолько же выше отстоял еще один ярус, а над тем еще. Повсюду скакали шальные блики: посередине необозримого круга полов горел огромный костер. Погребальная крада из книг, разных записей, свитков встала бы вровень с королевским могильником. От жара ревущего пламени брови Колла покрылись испариной.

Сверху нависали изваяния шестерых Высоких богов, языки огня переливались в их гранатовых очах. Еще выше воздвигся новый кумир – Единый бог. Не мужчина, не женщина, божество мягко и равнодушно взирало на уничтожение слов. На фоне пламени проступали фигурки поменьше. Серорясые сестры Общины – иные из них в ужасе вылупились на двери, иные продолжали рьяно подпитывать огонь, обгорелая бумага воспаряла в гулкую высь и плавно снижалась, как облетевшая листва.

– Остановить их! – истошно проверещал Ярви сквозь рев пламени. – Заковать их! В ошейники! Позже разберемся, кого казнить, кого миловать!

Дружинники Ральфа уже заполняли зал. Их кольчуги, клинки и нетерпеливые глаза сияли цветами пожара. Вот поволокли упирающуюся бритоголовую девочку, оскаленный рот в крови. Подмастерье, как и Колл, она лишь выполняла приказы. Он почесал старые отметины, давным-давно натертые собственным рабским ошей- ником.

Кто-то мог изумиться тому, как человек, сам настрадавшийся в рабстве, столь нынче скор обращать в рабов других, но Колл понимал, что к чему. В конце концов, какие уроки нам преподали, те мы и выучили.

– Где праматерь Вексен? – взъярилась Скифр, роняя слюну с обгорелых губ.

– Наверху! – взвизгнула съежившаяся служительница. – На втором ярусе! – Верности в Скегенхаусе больше не было – только огонь и хаос.

По широкому полу, на ту сторону, в узкий проход – вокруг, как черный снег, сыпался пепел. Вверх по витой лестнице, выше и выше – дыхание разносит эхо, во тьме пляшут их тени. Мимо одной двери, в проем другой – навстречу слепящему свету.

У перил эльфийского металла стояла старая женщина в ниспадающей на пол рясе. Коротко стрижены белые волосы, рядом большая стопка книг – переплеты вышиты золотом, инкрустированы самоцветами. Она сгребла, что уместилось в руках, и бросила через перила: годы труда, десятилетия учения, века исследований отправились в пламя. Но таков ход вещей, когда Матерь Война расправляет крылья. В миг ликования она в клочья рвет пряжу, которую много поколений спрядал ее хныкливый муж Отче Мир.

– Праматерь Вексен! – позвал ее Ярви.