Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Значит, отгадка – лев, – сказал Джейк.

Эрон покачал головой.

– Половина отгадки. Загадка Самсона двойная, мой юный друг. Одна половина отгадки – лев, вторая – мед. Понимаешь?

– Да, по-моему.

– О'кей. Тогда вот тебе еще. – Эрон на мгновение прикрыл глаза, а потом продекламировал нараспев:

– А ты хитрый, – подмигнул Тауэр Эрону.

Джейк задумался было, но потом покачал головой. Он мог бы подумать подольше – ему очень нравилась эта игра в загадки и хотелось побыть здесь еще, – но его подгоняло настойчивое ощущение, что ему надо идти. У него еще есть одно дело на Второй авеню.

– Сдаюсь.

– Нет, сдаваться нельзя, – возразил Эрон. – Можно сдаваться, когда речь идет о современных загадках. Но настоящие загадки – это не просто шутка, малыш. Это задачи, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Подумай еще. Если все-таки ничего не надумаешь, приходи сюда. Как раз будет повод зайти. Если еще нужен повод, то знай: этот толстяк умеет готовить отличный кофе.

– О'кей, – сказал Джейк. – Спасибо. Я зайду обязательно.

Но как только он вышел на улицу, им завладело одно неприятное чувство: Джейк понял, что больше уже никогда не вернется в «Манхэттенский ресторан для ума».

Джейк медленно шел вдоль по Второй авеню, держа в левой руке свои новые приобретения. Поначалу он еще бился над этой загадкой: «Нету ног, но на месте она не стоит; ложе есть, но она не спит», – но мало-помалу ее оттеснило нарастающее ожидание. Казалось, все чувства его обострились, как никогда: асфальт как будто искрился миллионом сверкающих крапинок, каждый вдох был насыщен тысячью смешанных ароматов, и в каждом звуке, который он слышал, ему мнились иные, потаенные, отголоски. Наверное, то же чувствуют собаки перед сильной грозой или землетрясением – Джейк был уверен, что так оно и есть. Но только предчувствие приближающегося события было хорошим, как будто то, что должно сейчас произойти, обязательно уравновесит весь этот ужас, приключившийся с ним три недели назад. И с каждой секундой это предчувствие становилось сильнее.

И вот теперь, когда Джейк подошел совсем близко к месту грядущего события, где все должно разрешиться, его опять охватило то странное ощущение, как будто он знает все наперед.

Какой-то бродяга попросит меня дать денежку, и я высыплю ему мелочь от сдачи, которую дал мне мистер Тауэр. Потом я набреду на музыкальный магазин. Дверь будет открыта, чтобы шел свежий воздух, а внутри будут играть « Роллинг стоунз » . Потом я увижу свое отражение в зеркалах.

Машин на Второй авеню было все еще немного. Такси, сигналя вовсю, проворно лавировали между медлительными легковушками и фургонами. На лобовых стеклах и ярко-желтых их кузовах играли блики веселого майского солнца. Ожидая у светофора, когда загорится зеленый, Джейк заметил бродягу на углу Второй и Пятьдесят второй. Тот сидел прямо на тротуаре, привалившись спиной к кирпичной стене маленького ресторанчика. Подойдя ближе, Джейк разглядел, что ресторан называется «Чав-чав».

Чу-чу, невольно подумалось Джейку. Вот правда.

– Хотя бы 25 центов? – устало спросил бродяга, и Джейк ссыпал не глядя ему на колени всю сдачу из книжного магазина. Теперь, точно как по расписанию, он услышал «Роллинг стоунз»:

Джейк увидел теперь – без всякого удивления, – что магазин называется «Башня выдающихся записей».

Похоже, сегодня у нас массовая распродажа башен.

Джейк шел вперед. Дорожные знаки и вывески плыли мимо, как будто в туманном сне. В квартале между Сорок девятой и Сорок восьмой располагался один магазинчик. Он назывался «Твои отражения». Джейк повернул мимоходом голову. Все, как он и предвидел. Он знал, что так будет: дюжина Джейков в дюжине зеркал – дюжина мальчиков, маленьких для своего возраста, одетых в аккуратные школьные костюмы – синие блейзеры, белые рубашки, темно-красные галстуки, серые брюки. В школе Пайпера не было обязательной строгой формы, но определенные негласные правила существовали, и родители учеников неуклонно им следовали, одевая своих драгоценных чад.

Теперь школа казалась такой далекой. Такой «давнишней».

Внезапно Джейк понял, куда он идет. Понимание это прорвалось на поверхность его сознания, точно родник освежающей чистой воды, бьющий из-под земли. Клавке деликатесов, – сказал он себе. – Во всяком случае, так она смотрится с виду – простой магазинчик деликатесов. Только на самом деле это вовсе не магазин – это проход в другой мир. В тот мир. Его мир. Правильный мир.

Джейк уже не мог терпеть. Он побежал, жадно глядя вперед. На переходе через Сорок седьмую горел красный свет, но Джейк даже не посмотрел на светофор: спрыгнув с тротуара, он шустро понесся по белым полоскам «зебры», едва ли взглянув налево. Раздался визг тормозов и скрежет покрышек. Какой-то фургон резко остановился, когда Джейк пронесся перед самым его капотом.

– Эй! У тебя как с головой? – прокричал водитель, но Джейк даже и не поглядел в его сторону.

Еще только один квартал.

Джейк поднажал. Теперь он мчался как угорелый. Галстук сбился набок и трепыхался за левым плечом. Волосы развевались, отброшенные со лба назад. Мягкие кожаные ботинки молотили по тротуару. Прохожие, кто изумленно, кто просто с любопытством, косились на Джейка, но он не обращал внимания на эти взгляды. Как не обратил он внимания на рассерженный окрик водителя на переходе.

Вот здесь… на углу. Рядом с магазинчиком канцтоваров.

Впереди показался какой-то дядька в темно-коричневой рабочей форме с длинной тележкой, нагруженной картонными ящиками. Джейк перепрыгнул через нее, как через барьер, вскинув руки. Ни дать ни взять бег с препятствиями. Заправленная рубашка выбилась сзади из брюк и торчала теперь из-под синего блейзера, точно краешек детского фартучка. Приземлившись с той стороны тележки, Джейк чуть не врезался в коляску с ребенком, которую катила перед собой молодая пуэрториканка. Он обогнул ее с ходу, в точности как полузащитник, закрывший брешь в линии защиты и спасший тем самым свои ворота.

– Где пожар, молодой человек? – полюбопытствовала пуэрториканка, но Джейк даже и не взглянул в ее сторону. На всех парах он пронесся мимо магазинчика канцтоваров с блокнотами, ручками и калькуляторами в витрине.

Дверь! – твердил он себе, ликуя. – Сейчас я ее увижу! И что потом? Буду стоять и смотреть? Да ни в жизни! Я пройду через эту дверь… а если она вдруг заперта, я ее просто снесу с пете…