Джонатан Кэрролл - Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Ублюдок!

Хи-хи-хи-и.

Он был слишком далеко, и было слишком темно, чтобы ясно рассмотреть его. Но когда он один раз обернулся на бегу и схватился за ширинку в непристойном жесте, то оступился и упал. Я остановился и попытался рассмеяться. Если я не мог его догнать ( Почему? Как вообще кто-то может так быстро бегать?), то мог хотя бы посмеяться над ним – попытаться сымитировать его дурацкий детский смех. В надежде, что это уязвит его и на мгновение сотрет с его лица торжествующую улыбку.

Но он и вскочил быстро! Снова оказавшись на ногах, мерзавец побежал, по-прежнему хихикая.

Ярость наполняла меня энергией, и я не собирался сдаваться, пока не останусь без сил или пока меня не положат на лопатки.

Мы бежали мимо залитых теплым светом домов, мимо высовывавшихся из автомобилей людей, мимо источавших ночной аромат магнолий и жимолости.

Не оглядываясь, толстяк перебегал улицы, следуя непонятным мне зигзагом. Куда он направляется? Или просто убегает куда-нибудь?

Но куда бы он ни направлялся, было ясно, что, если захочет, он может оторваться от меня. Однако бежал достаточно медленно, чтобы я не терял его из виду. И все время я ожидал, что вот-вот он оторвется и исчезнет, как Роудраннер.

Выбившись из сил, я остановился, опершись руками о колени. Мои легкие работали, как мехи, и я видел, что он тоже остановился на два квартала впереди и ждет. При этом он, кажется, насвистывал? Во всяком случае, кто-то свистел.

Я хотел крикнуть ему, но не хватило дыхания.

Зачем он стоит там, в тени, и ждет? Сквозь шум моего хриплого дыхания доносился его смех.

Я услышал, как сзади с шумом подъехала машина. Не обращая внимания, я не спускал глаз со своего врага, стоящего по другую сторону улицы.

Машина остановилась рядом со мной. Я хотел обернуться, когда вспыхнул ослепительный луч фонаря, направленный из машины через улицу, и выхватил из мягкой темноты Биллу.

Свет упал прямо ему на лицо.

Но это был не Билла. Этого человека я никогда раньше не видел.

– Инграм! Скорее залезай!

Мои ослепленные светом глаза не сразу различили человека в машине.

За рулем сидел Майкл Билла, а рядом – Клинтон, фонарь в его руке по-прежнему светил на Мясного Мужика.

– Скорее! Влезай, а то мы никогда его не догоним!

Я взглянул вперед. Мясной Мужик исчез.

– Влезай в машину, черт тебя возьми! Мы еще можем его догнать!

– Кого? Что все это за чертовщина?

– Забудь об этом. Он исчез, – донесся изнутри голос Майкла.

– Чтоб тебя!.. Ты когда-нибудь сядешь в машину, Йорк? Ты все запутал. Может быть, ты все-таки пристроишь свою задницу и не будешь запутывать все дальше, а?

Клинтон распахнул дверцу так, что она ударила меня по ноге. Я выдернул его наружу и, оказавшись лицом к лицу с засранцем, схватил его и тряхнул так, что он ударился головой о крышу машины. Мальчишка закричал, пытаясь вырваться.

– Не выйдет, Клинтон. Я не отпущу тебя, пока не услышу, что все это значит.

Майкл схватил меня сзади. Давнишние занятия тейквондо наконец пригодились – не отпуская Дайкса, я ударил Биллу пяткой по ноге. Он взвыл и звучно шлепнулся на землю.

Я шмякнул Клинтона о крышу еще раз просто потому, что было так приятно ударить кого-нибудь после всего этого дерьма, что со мной произошло. Не важно, было ли это их дерьмо или Мясного Мужика, – казалось, что все, кроме меня, понимают, что происходит. Пора бы и мне выяснить это и тоже стать членом их клуба.

Дайкс коленом ударил меня в пах.

Дыхание с шумом вышло из меня, и я согнулся пополам, чтобы удержать то, что еще оставалось внутри.

– Со мной такие вещи не проходят, гад!

– Клинтон, не надо! – послышался голос Биллы.

– Он ответит! Это еще никому так не сходило!

Что-то крепко уперлось мне в шею, и даже сквозь боль я понял, что это ствол револьвера.

Билла закричал:

– Вспомни Фанелли! Клинтон, Фанелли!

– Дерьмо.

Послышался щелчок взводимого курка. Клинтон снова ударил меня, но попал в бедро.

Я едва смог вынести боль. Когда я снова сумел открыть глаза, передо мной на коленях стоял Билла. Он опирался руками о землю и казался чрезвычайно толстым.

Сделав несколько вдохов, я наконец сумел выговорить:

– Что все это значит, Майкл? Что происходит? Кто вы такие?

Он опустил голову и покачал ею.

– Ты сам, старая задница, – ответил Клинтон. – Я и он, оба. Вместе. Все мы – это ты. Ты – это мы.

Мне не хотелось возвращаться к себе, и мы поехали к Майклу. Я сидел на заднем сиденье их автомобиля и смотрел им в затылок. Никто ничего не говорил.

Когда мы приехали, Майкл дал нам пива, а потом достал школьный альбом и принес мне на кушетку.

– Вот это Клинтон. Это я. А это Энтони Фанелли.

Типичные фотографии. Типичные лица американских школьников шестидесятых годов. С той разницей, что Клинтон выглядел точно так же, как и теперь.

– Не хочу смотреть фотографии Энтони Фанелли! Я хочу знать, что происходит! Почему это вы вдруг подружились? Майкл, ты говорил мне, что Клинтон здесь, чтобы убить меня. – Я взглянул на Дайкса. – А ты говорил, что Майкл «заморозил» тебя и хочет, чтобы я тебя убил!

Они переглянулись.

– Майкл думал, что так оно и есть, – сказал Клинтон. – Но я врал, потому что не мог сказать правду, пока еще кто-нибудь из нас не допрет сам.

– Не допрет до чего ?

– Посмотри на свою ладонь.

Я протянул ладонь, повернув ее вверх. На передаче по моей руке столько раз читали, что я хорошо запомнил каждую черточку и все, что она якобы означала. С тех пор как я смотрел последний раз, ничего не изменилось.

– Вот. Ну и что?

Майкл и Клинтон подошли ко мне и показали свои ладони, положив рядом с моей. Все три были совершенно одинаковы.

– Не может быть!

– Можешь рассмотреть их в лупу и увидишь, что они абсолютно идентичны. Что и проделал Майк, когда я показал ему.

Я взглянул на Клинтона:

– Что это значит?

Ответил Билла:

– Я сам только что выяснил, Инграм. Все эти годы я думал, что Клинтон просто каким-то образом заморозился в пятнадцатилетнем возрасте. Не спрашивай меня как. Кто знает, какие тайны хранит жизнь?.. Но с тех пор, как мы встретились с тобой, меня не покидало все более и более странное чувство. А потом снова объявился Клинтон, как время от времени появлялся и исчезал все эти годы… Я стоял под душем, когда вдруг до меня дошло, – он щелкнул пальцами, – просто так. Держа в руке кусок желтого мыла, я взглянул на свою руку, а потом на пальцы ног и лениво подумал, почему и на руках, и на ногах по пять пальцев – не больше и не меньше. Все ученые мира дадут тебе логическое объяснение этого, но никто не даст правильного… Знаешь почему? Потому что Бог дает нам величайшую подсказку! Вся правда открылась мне прямо там, под душем. И когда я понял, то выскочил, вытерся и бросился искать Клинтона, чтобы спросить, верна ли моя догадка… Почему человек чувствует себя таким потерянным и несчастным? Даже когда мы относительно обеспечены и все идет хорошо? На протяжении всей истории философы задавались этим вопросом о жизни и существовании… Хочешь узнать почему, Инграм? Хочешь узнать ответ на вселенский вопрос?