Array Антология - Смертельно опасны

Я думаю, так, наверное, у всех. Не могу ж я быть каким-то особенным – я и мои частные мысли.

На этот раз ее голос вернул меня в настоящее как удар грома. Я перекатился на спину и увидел ее в полусидячем положении в кровати рядом со мной. Она вынула подушку из-под задницы и положила ее под голову и плечи. Она производила впечатление женщины с сигаретой, хотя и не курила, да и сигарет поблизости не видно. Но это чувствовалось именно так, сигаретка «после того как», есть она на самом деле или нет.

– Все, чего я хотела, – сказала она, – прийти сюда, запереть дверь, закрыться от мира, и чтобы все в этом мире исчезло.

– Получилось?

– Как по волшебству, – сказала она. – Ты не кончил.

– Нет.

– Что-то было…

– Иногда я специально удерживаю.

– О…

– Это делает второй заход лучше. Более интенсивным.

– Могу представить как. Но ведь для этого нужен жесткий контроль?

Я не пытался удерживать специально. Я пытался кинуть ей трах, о котором она не скоро забудет, вот и все. Но я не обязан был ей об этом рассказывать.

– Мы ведь сможем сделать это второй раз? Тебе не надо уезжать?

– Я буду здесь всю ночь, – сказала она. – Мы даже сможем позавтракать утром, если ты хочешь.

– Я думал, тебе нужно ехать домой к мужу.

Ее ладони зашевелились, и пальцы правой руки обхватили основание безымянного пальца на левой, убеждаясь, что кольца там нет.

– Не кольцо, – сказал я. – След от кольца. Вмятина на коже, потому что ты сняла его буквально перед тем, как зайти в забегаловку. И тонкая белая линия, показывающая, куда не добралось солнце.

– Шерлок Холмс, – сказала она.

Она сделала паузу, давая мне возможность что-нибудь сказать, но зачем помогать ей? Я тоже молчал, и она сказала:

– Ты не женат.

– Нет.

– А был когда-нибудь?

– Ответ тот же.

Она подняла ладонь, словно рассматривая свое кольцо. Думаю, она смотрела на след, который кольцо оставило.

Она сказала:

– Я думала, что выйду замуж сразу после школы. Там, где я выросла, если ты была хорошенькой, оно обычно так и происходило. Или ты не была хорошенькой, но кто-то тебя обрюхатил.

– Ты была хорошенькой.

Она кивнула. Зачем делать вид, как будто она этого не знала?

– Но я не забеременела, а у моей подружки появилась идея: давай уедем из этого города, поедем в Чикаго, посмотрим, что у нас получится. И я с ходу собрала вещи, и мы поехали, и ей хватило трех недель, чтобы ее загрызла ностальгия, и она вернулась.

– А ты нет.

– Нет. Мне понравился Чикаго. Или казалось, что понравился. Мне нравилось то, какой я была в Чикаго, не потому, что это Чикаго, а потому что тот городок был не мой.

– И ты осталась.

– Пока не переехала. В другой город. У меня была разная работа, были бойфренды, промежутки между бойфрендами, и все было прекрасно. И я думала: ну что, у некоторых женщин есть мужья и дети, у некоторых нет, и, похоже, я буду из тех, у которых нет.

Я не перебивал ее, но и не особо прислушивался. Она познакомилась с мужчиной, он хотел жениться на ней, она решила, что это ее последний шанс, и хотя знала, что это ошибка, согласилась и вышла за него. Это была ее история, но не только ее. Я и раньше такое слышал.

Думаю, иногда это правда. Может, даже правда и на сей раз, если на то пошло.

А может, и нет.

Когда мне надоело слушать ее, я положил руку ей на живот и стал его поглаживать. Ее резкий вдох показал, что она этого не ожидала. Я опустил руку ниже, и она в предвкушении раздвинула ноги, и я положил ладонь между ног и стал ласкать ее пальцами. Вот просто так, просто лежа рядом с ней и заводя ее пальцами. Она закрыла глаза, а я смотрел на ее лицо, пока мои пальцы делали то, что они делали.

– О! О! О!

Пока я делал это, у меня встал, но я не чувствовал необходимости делать что-то еще. Когда она кончила, я просто остался лежать как лежал. Я закрыл глаза, член снова обмяк, и я лежал, слушая тишину в комнате.

Мой отец ушел, когда я был еще в пеленках. Во всяком случае, мне так сказали. Я его не помню и не убежден, что он был. Кто-то, конечно, сделал мамашу беременной, и явно не Святой Дух, но знал ли он об этом? А она – знала ли хотя бы его фамилию?

Так что меня воспитывала мать-одиночка, хотя в те годы такой термин не существовал. Сначала она приводила домой мужчин, потом перестала это делать. Она возвращалась домой и пахла тем, где она была, и пахла тем, что делала, но домой она приходила одна.

Потом она перестала делать и это и проводила свои вечера перед телевизором.

Однажды вечером мы смотрели какую-то программу, не помню, какую, и она сказала:

– Ты уже достаточно большой. Я думаю, ты уже играешь с собой.

Я знал, что она имела в виду. Но не знал, как на это реагировать.

Она сказала:

– Не надо стыдиться. Все это делают, это часть взросления. Покажи мне его. – И когда смущение парализовало меня: – Сними пижамные штаны и покажи мне свой член.

Я не хотел этого делать. И я хотел это сделать. Я был смущен и возбужден, и…

– Он становится больше, – сказала она. – Скоро ты будешь мужчиной. Покажи мне, как ты себя трогаешь. Посмотри, как он растет! Это интереснее, чем телевизор. О чем ты думаешь, когда трогаешь его?

Сказал ли я что-нибудь? По-моему, нет.

– О сиськах? – Она раскрыла халат. – Ты их сосал, когда был младенцем. Помнишь?

Я хотел отвернуться. Хотел перестать трогать себя.

– Я открою тебе секрет. Трогать свой член приятно, но еще приятнее, когда его трогает кто-то другой. Понимаешь? Ты можешь трогать мои сиськи, пока я буду делать это с тобой. Ну, приятно? Разве нет?

Я кончил ей прямо в руку. Думал, она рассердится. Она поднесла ладонь к лицу и вылизала ее дочиста. Потом улыбнулась мне.

– Не знаю, – сказала она.

Клаудия, моя блондинка. Я думал без особого интереса, насколько натуральна эта блондинистость. Вопрос остается открытым, потому что волосы у нее были только на голове.

Подумал, как бы моя мать это расценила. Единственной уступкой женственности было то, что она брила ноги – крайне неохотно.

Случалось, она заставляла меня это делать. Выходит из ванной, вся теплая от горячей воды, а я взбиваю пену и орудую безопасной бритвой. Через пару лет у тебя начнут расти усы, говорила она. Полезно потренироваться, потом-то бриться всю жизнь.

Я спросил Клаудию, чего она не знала.

– Мне просто хотелось приключения, – сказала она.

– Закройся от мира. Оставь его по другую сторону двери.

– Да, но в тебе чувствуется мощь, – сказала она. – Та самая, что влекла меня к тебе, притянула тебя через весь зальчик туда, где ты стоял, – это меня пугает.

– Почему?

Она закрыла глаза, тщательно подбирая слова:

– То, что происходит здесь, остается здесь. Разве не так?

– Как в Лас-Вегасе?

Она открыла глаза и заглянула в мои.