Гильермо дель Торо - Штамм. Закат

Мужчина не проронил ни слова. Не сделал ни малейшего движения. Насколько мог видеть Эф, это был человек. Не вампир.

Рядом с мужчиной виднелся вделанный в стену коридора логотип: черный круг, рассеченный пополам линией синевато-стального цвета. Корпоративный символ «Стоунхарт груп». Эфу впервые пришло в голову, что этот логотип сильно смахивает на затменное Луной будто подмигивающее Солнце.

В крови забурлил адреналин, тело автоматически приготовилось к схватке. Однако мужчина все так же спокойно повернулся, прошел в конец коридора к двери, открыл ее и придержал для Эфа.

Гудвезер осторожно приблизился к нему, проскользнул мимо незнакомца и вошел внутрь. Вместо того чтобы проследовать за гостем, мужчина молча закрыл за ним дверь и остался в коридоре.

Глазам Эфа открылся гигантский зал. Его стены украшали произведения искусства – немыслимых размеров холсты с дикими, кошмарными пейзажами и бешеными абстракциями. Еле слышно играла музыка, – казалось, она вливается в уши на одном, выверенном уровне громкости, где бы Эф ни оказался в этом зале.

За углом, почти упираясь в стеклянную стену – вид открывался на север, на многострадальный остров Манхэттен, – стоял столик, накрытый на одну персону.

Поток неяркого света лился на белую льняную скатерть; освещение было столь искусным, что казалось, будто ткань сияет сама по себе. Эф подошел к столу, и в ту же секунду появился дворецкий – или же главный официант, в общем, слуга какого-то высокого ранга – и выдвинул для гостя единственный стул. Эф внимательно посмотрел на официанта – тот был стар, видимо, всю жизнь провел в лакеях; слуга тоже наблюдал за ним, при этом избегая смотреть в глаза. Он стоял, всем своим видом выражая упование на то, что гость без возражений займет предложенное ему место.

Эф так и сделал. Стул под ним услужливо пододвинули, салфетку развернули и положили на колени, накрыв сначала правое, потом левое бедро, – только после этого слуга удалился.

Гудвезер посмотрел на огромные окна. Отражение в них производило странный эффект: казалось, он сидит снаружи дома, за столом, парящим над Манхэттеном на высоте примерно восьмидесятого этажа, в то время как город внизу корчился в пароксизмах насилия.

Легкое жужжание словно бы подсекло приятную симфоническую музыку. Из сумрака зала выехало моторизованное инвалидное кресло, и Элдрич Палмер собственной персоной подрулил по полированному полу к противоположной стороне стола, осторожно пошевеливая джойстик хрупкой ручонкой.

Эф приподнялся со стула, но тут в густой тени зала будто материализовалась фигура господина Фицуильяма – телохранителя и по совместительству сиделки Палмера. Этот могучий парень просто выпирал из своего костюма; его огненно-рыжие волосы, коротко стриженные по бокам, но стоящие торчком на макушке, напоминали небольшой аккуратный костер, разведенный на валуне.

Эф умерил свой пыл и снова уселся за стол.

Палмер придвинул кресло таким образом, что поверхность подлокотников поравнялась со столешницей. Устроившись наконец, он взглянул через стол на Эфа. Голова Палмера походила на треугольник: широколобая, с отчетливыми зигзагами вен на висках, она равномерно сужалась к подбородку, трясущемуся от старости.

– Вы ужасный стрелок, доктор Гудвезер, – сказал Палмер. – Мое убийство, возможно, задержало бы наше наступление, но ненадолго. Однако вы нанесли необратимый урон печени одного из моих телохранителей. Не очень-то геройский поступок, должен вам сказать.

Эф промолчал. Он все еще не мог прийти в себя от смены декораций: разница между резиденцией ФБР в Бруклине и пентхаусом Палмера на Уолл-стрит была действительно велика.

– Это Сетракян послал вас убить меня? – спросил Палмер.

– Нет, он не посылал, – ответил Эф. – В сущности, как я понимаю, профессор на свой лад даже пытался отговорить меня от этого. Я действовал по собственному желанию.

Палмер нахмурился, явно разочарованный услышанным.

– Должен признаться, мне хотелось бы видеть его на вашем месте. Во всяком случае, он должным образом оценил бы то, что я сделал. Масштаб того, чего мне удалось достичь. Он понял бы величие моих деяний, пусть даже осуждая их. – Палмер подал сигнал господину Фицуильяму. – Сетракян не тот человек, каким вы его видите.

– Разве? – удивился Эф. – И каким же я его вижу?

Господин Фицуильям приблизился к столу, везя за собой большой медицинский аппарат на колесиках – машину, предназначение которой Эф не мог определить.

– Вы видите его добрым старичком, – сказал Палмер. – Белым волшебником. Скромным гением.

Эф промолчал. Господин Фицуильям аккуратно задрал рубашку Палмера, обнажив два клапана, вживленных сбоку впалого живота. Кожа магната была сплошь иссечена шрамами. Господин Фицуильям прикрепил к клапанам две трубки, идущие от аппарата, плотно заклеил места соединения и включил машину. Это явно было какое-то питающее устройство, нечто вроде кормушки.

– В сущности, он большой болван. Мастер вопиющих ошибок. Мясник, палач, психопат. Запятнавший себя ученый. Короче, неудачник – во всех отношениях.

Эф улыбнулся словам Палмера:

– Будь он таким уж неудачником, вы сейчас не рассуждали бы о нем. И не мечтали бы, чтобы он оказался на моем месте.

Палмер сонно моргнул несколько раз. Он снова поднял руку – в дальнем конце зала открылась дверь, в проеме появилась фигура. Эф внутренне сжался. Что еще приготовил для него Палмер? Если у этого заморыша какие-нибудь особые представления о мести… Но нет. Фигура оказалась все тем же слугой. На этот раз он нес на кончиках пальцев небольшой поднос.

Слуга величаво подплыл к Эфу и поставил перед ним какой-то коктейль; в янтарной жидкости плавали кубики льда.

– Мне говорили, вы из тех, кто получает удовольствие от крепких напитков.

Эф долго смотрел на питье, затем перевел взор на Палмера.

– Как это понимать?

– Это «Манхэттен», [39] «Манхэттен» – популярный американский коктейль, состоит из сладкого красного вермута и виски (бурбона). Если по правилам, то он подается безо льда в коктейльной рюмке. – пояснил Палмер. – Кажется, вполне подходит к случаю…

– Я не про напиток, черт побери! Почему я здесь?

– Вы мой гость. Я пригласил вас на обед. Последний обед. Не для вас – для меня. – Кивком головы Палмер указал на машину-кормушку.

Слуга вернулся с блюдом, накрытым куполообразной крышкой из нержавеющей стали. Поставив блюдо перед Эфом, он снял крышку. Глазированная угольная рыба, молодая картошка, рагу из овощей с грибами по-восточному – все горячее, исходящее паром.

Эф не пошевелился – лишь тупо уставился на блюдо.

– Ну же, доктор Гудвезер. Вы ведь много дней не видели такой пищи. И не беспокойтесь о том, что с ней «поработали» – подмешали яду или наркотиков. Если бы я захотел, чтобы вы были мертвы, господин Фицуильям, присутствующий здесь, позаботился бы об этом очень споро и сам насладился бы вашим обедом.