Джеймс Херберт - Проклятие замка Комрек

Он издал сухой сдавленный смешок.

– Нет, я намеревался убить Сандру, и так я и сделал. Но из ярости, – добавил он, как будто это делало его преступление простительным. Он повернул голову к Эшу, а парапсихолог сидел и слушал, как загипнотизированный. В сущности, Эш и был загипнотизирован. В этом высоком человеке и его истории присутствовало что-то знакомое. Если Эш был прав – а у него была хорошая память на такие вещи, – это была одна из тех новостей, которые никогда не уходят, возрождаются и обсуждаются каждые десять или около того лет. А все потому, что с такими делами никогда нельзя прийти к окончательному решению. Эш был слишком молод, чтобы помнить то происшествие лично, но он о нем слышал.

Cause cйlиbre [32]. Почти фольклор.

Поэтому Эш набрался терпения и слушал, хотя и не был вполне уверен, на какие именно события ссылается его собеседник. Кроме того, у него уже составилось некоторое представление о людях, проживавших в Комреке.

– Свежая кровь к нам сюда поступает нечасто, – заметил человек с поредевшей шевелюрой, изучая парапсихолога с головы до ног. – На бегу, не так ли? Этот Комрек – окаянное одинокое заведение, со временем это понимаешь, пусть даже здесь полно гостей. Всегда славно поприветствовать новичка, кого-то, кто, возможно, выслушает мою версию той истории. Других здесь она, похоже, не волнует.

Заинтересованный, Эш подстегнул его продолжать с помощью всплывшей в памяти детали.

– Вы говорили о Сандре. Она была няней у детишек, не так ли?

– Да. Да, конечно. Они здесь думают, что я все забыл, продолжают пичкать меня пилюлями, делают странные инъекции, понимаете? И гипноз, нельзя забывать о гипнотерапии. Иногда это кажется какой-то шуткой, но сейчас я сам не понимаю, что это такое. Во всяком случае, я не всегда глотаю таблетки, прячу под язык, а потом выплевываю. Так что иногда у меня бывают совершенно четкие воспоминания, почти обо всем. Я провел в Комреке, ну, шесть или семь лет, но часто все чувствуется как вчера, понимаете? – Несколько дольше, чем шесть или семь, если я правильно понял, подумал Эш. Уже несколько десятилетий, если угодно знать.

– Вы сказали, что они неправильно это поняли. Кто именно? Полиция? Газеты? – снова подсказал он.

– Да. Да. – Второе «да» растянулось – незнакомец словно отправлял свое сознание в прошлое. – Сандру Риветт, вот кого я хотел. Она тогда была замужем за моряком торгового флота, но они решили развестись, так что она жила в маленькой квартирке в Клэпеме, когда была не у нас в доме. А он был в Белгравии. Знаете, полиция обнаружила, что над кроватью у нее висело полноразмерное изображение голого мужчины. Ветреная штучка.

Он медленно наклонился вперед, уперев локти в колени и поддерживая голову руками.

– Я тоже ошибся, понимаете? Думал, что она на все готова. Но она рассмеялась мне в лицо, когда я попытался. Я хотел ее милое округлое тельце, столь непохожее на костлявую задницу моей жены. Мы были внизу, в подвальной столовой, и я сделал свой ход. Сначала она расстроилась, а потом стала надо мной смеяться. Вот тогда меня и окутал красный туман. Я и так уже годами выслушивал жалобы этой тощей суки, моей жены, из-за пристрастия к азартным играм – они называли меня Везунчиком, мои друзья, и я, как правило, таким и был. Но в тот вечер удача от меня отвернулась. – Он издал еще один усталый вздох. – Так что я ее шандарахнул. Сандру, я имею в виду. Не припомню, чем именно, но она вдруг оказалась мертвой – лежала у моих ног, а глаза смотрели прямо на меня, как у дохлой скумбрии.

Его слегка передернуло.

– И как раз в этот миг моя корова надумала спуститься вниз. В халате, кажется. Она то ли собиралась в ванну, то ли только что вышла. Никак, мать ее, не унималась, как увидела, что я наделал. Так что я пошел на нее, почти уложил, схватил за халат, но она вырвалась из него и с криками выбежала на улицу.

Эш чувствовал, что его начинает пронизывать холод. «Везунчик» же, казалось, ничего не замечал.

– Ну, тогда-то я и понял, что моя карта бита. К счастью, у меня были хорошие друзья. Дворяне, знаете ли, держатся друг друга. Мы скрываем наши скандалы. Ах, если бы вы знали, сколькими тайнами мы делились! В общем, попросил друга взять машину, которую я тогда арендовал, отогнать ее в Нью-Хейвен и бросить там, примерно в миле от пристани, чтобы полицейские решили, что я сбежал из страны. Я же тем временем отправился совершенно другим маршрутом. Влиятельные знакомые, люди, знавшие и почитавшие моих предков, тайно переправили меня на частном самолете в этот замок. И с тех пор, – сказал он с безжизненным вздохом, – я в этом замке и торчу.

Он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль, и сожаление бороздило складками его лицо.

– Скучаю по детишкам, знаете ли. Фрэнсис – леди Фрэнсис – должно быть, уже все пятнадцать. Тогда юному лорду Бингхэму, должно быть, уже за десять. И моя миленькая леди Камилла. Даже не помню сколько ей было лет, когда я уехал. Иногда мне становится стыдно здесь оставаться. Сдался бы, чтобы только их увидеть, но, мать их, выбраться отсюда просто невозможно. Поверьте мне, я пробовал.

Эш понял, что его собеседник совершенно утратил чувство времени: эти «детишки» сейчас должны быть взрослыми, наверное, среднего возраста, а то и старше.

Человек выпрямился, хлопнул себя ладонями по коленям, и в нем снова воскресла военная резкость.

– Ну ладно, пора идти, дела. А посмотрите-ка, кто к нам идет.

Он указал на фигуру, только что поднявшуюся на отороченный зубцами променад, и Эш посмотрел в том направлении. Он сразу же узнал красновато-коричневый джемпер с V-образным вырезом, длинную юбку на манер цыганской и пышные волосы, краям которых заходящее солнце придавало рубиново-красный оттенок.

– Наша прекрасная бразильянка, наша амазонская Афродита, – с удовольствием и с чем-то еще – осмотрительностью? – объявил его собеседник. – Она мой психиатр, знаете ли. Доктор Уайетт. Ее зовут Дельфина, и ей подходит это имя, потому что она все время ныряет мне в голову. К сожалению, слабая игра слов. Восхитительная женщина, но не про нас!

Эш был озадачен.

– Почему вы так говорите?

– Ну, просто у меня такое впечатление, что она принадлежит, если вы понимаете, что я имею в виду, этой отвратительной медсестре Кранц. Просто подозрение, имейте в виду. Но… в общем, Кранц, мне кажется, относится к ней крайне собственнически. Но кто здесь разберется?

Старик резко поднялся.

– Может, в другой раз? – сказал он, глядя на Эша, который хмурился, смущенный предыдущим замечанием Везунчика об отношениях между Дельфиной и старшей медсестрой. – Я вижу, вы мне не верите, – с улыбкой сказал высокий мужчина. – Это всего лишь подозрение, мальчик. Возможно, совершенно необоснованное. Хотя, насколько мне известно, наша бразильская красавица не имела дела ни с кем из мужчин, с тех пор как сюда приехала.