Бентли Литтл - Призыв

– Вонючий ублюдок! – снова прорычал темнокожий мужчина.

Уиллер улыбнулся и ничего не сказал. Вся эта часть города будет разрушена, когда Господь наш Иисус Христос установит Свое царствие на Земле. Все будет снесено и выполото, засеяно семенами добродетели и заселено праведниками: людьми, понимающими учение Господа и богобоязненными.

Уиллер знал: в этом был корень проблемы. Недостаточно людей, испытывавших страх перед Господом. Даже многие так называемые христиане в эти дни воспринимали Господа как какого-то великодушного хиппи, с доброй улыбкой наблюдающего за всеми их людскими затеями. Эти мужчины и женщины отошли от Священного Писания, их восприятие Господа было отравлено богопротивными рассуждениями сладкоречивых либеральных атеистов, но у них все еще хватало дерзости объявлять себя верующими. Они забыли о том, что Господь был великим и внушающим ужас Богом, способным сурово наказать за прегрешения. Их приучали думать, подобно католикам, будто Господь все им может простить, что они могут воровать, убивать, распутничать, богохульствовать, а потом попросить прощения, и все это будет забыто.

Его воспитывали по-другому.

Теперь Уиллер был этому рад, хотя раньше и не понимал пользы такого воспитания. В юности его сбили с толку ложные друзья, и он хотел верить их наивным и пустым рассуждениям, хотел верить в то, что может исповедаться в своих грехах Господу и будет прощен, или в то, что проступки юных вообще не интересуют Господа. Но отец вернул его на истинный путь, наставлял его и вбил в него страх перед Господом. Его отец понимал, что Господь не примет неудачников, грешников, преступников, что Он дал Своего сына миру как пример, чтобы показать, как можно жить на Земле и быть совершенным и безупречным человеческим существом, и его отец позаботился о том, чтобы и его сын это понял.

Даже если для этого требовалась плеть.

Его отец также позаботился о том, чтобы Уиллер с самого начала узнал правду о своей матери. Так что, хоть и никогда не видя матери, он всегда знал о ней и в точности знал, кем она была. Отец ему это объяснил. Много раз объяснял.

Его мать была шлюхой, проституткой, бесстыдной и распутной женщиной. Потаскуха. Одна из падших.

Она всегда была такой, рассказывал ему отец, даже когда он впервые ее встретил, но по глупости решил, будто сумеет обратить ее, заставить измениться. Его соблазнила поразительная красота этой женщины, ее нежный голос, спокойный и приветливый характер. Это было единственной ошибкой в его безупречной жизни, которая могла помешать ему попасть на Небеса. Но он был готов на все, чтобы сын не повторил его ошибку.

Уиллер рос, зная, что его мать проклята и попадет в ад. Вообще-то большинство женщин попадут в ад. Отец помог ему это понять. Большинство женщин были безнравственными. Их интересовал только секс. Все, чего им хотелось, – утолить неугасимое пламя, таившееся у них между ног. Они, как животные, были рабами телесного вожделения.

Уиллер никогда не видел фотографий своей матери, пока не умер его отец, а когда он, наконец, узнал, как она выглядела, его удивило, что она была вовсе не похожа на коварную искусительницу, каковой ее изображал отец. Уиллер всегда думал, что она похожа на женщину-вамп, одну из этих пухлогубых распутниц, которые отираются возле баров на Седьмой улице: размалеванных девиц с огромными грудями в обтягивающих платьях, подчеркивающих округлости распутных тел. Вместо этого его мать выглядела как какая-то невзрачная библиотекарша – заурядная, обычная чуть полноватая женщина среднего возраста.

Он сжег эту фотографию, бросив ее в огонь вместе с пачкой перевязанных резинкой старых писем, которую обнаружил в ящике отцовского комода.

Никогда нельзя судить по внешности. Это была одна из вещей, которым Уиллера научил отец. Никогда не знаешь, что скрывается за внешностью, что люди прячут под своими масками, каковы они на самом деле изнутри. Это может видеть только Господь.

Но со временем Уиллер обнаружил: он научился видеть, что скрывается под маской, и заглядывать людям в душу, проникать сквозь фасад к их истинной сущности. Это был дар, которым наделил его Господь, награда за его заслуги в распространении Слова Божия.

А теперь Иисус удостоил его личного посещения. Это начало нового дня.

Уиллер снова посмотрел на церковь, а потом на Дейвиса, стоявшего рядом с ним. Координатор реставрации был одним из этих ложных христиан: маска благочестия и покорности скрывала проклятого гуманиста, каким он был на самом деле. Уиллер усмехнулся про себя, и на сердце у него потеплело. Этот мужчина скоро узнает свою подлинную цену.

Дейвис закончил вычисления на своем маленьком компьютере-наладоннике и поднял глаза на Уиллера.

– Самый ранний срок, когда мы сможем ее перевезти, – это следующая пятница, – сказал он.

Уиллер кивнул.

– Отлично, – сказал он улыбнувшись, и добавил, продолжая кивать: – Следующая пятница – отлично.

По понедельникам ресторан был закрыт. Даже таким трудоголикам, как ее родители, был нужен день отдыха, день для себя, и поскольку они не могли отдыхать в субботу или воскресенье – это были два самых занятых дня недели, – они закрывали ресторан по понедельникам.

Это был день, когда Сью позволяла себе выспаться.

Теперь она лежала в кровати на боку, свернувшись калачиком, и глядела на висевшую на стене в рамке репродукцию картины Сарджента. Джон уже встал и собирался в школу. Она слышала, как он чистит зубы в ванной. Издалека, с кухни до нее доносился звон кастрюль и ритмичные отрывистые звуки голоса матери, пытавшейся подпевать радио.

Обычно ей нравилось полежать некоторое время после пробуждения, наслаждаясь мирным переходом от сна к бодрствованию; ее ум работал четко, потому что его ничто не отвлекало, пока тело все еще наслаждалось комфортом и дремало. Но сегодня она ощущала какое-то беспокойство, и у нее не получилось расслабиться и полежать под одеялом. Девушка села и потянулась. Оглядела свою комнату. Ее взгляд задержался на репродукциях картин импрессионистов, висевших на стенах, на резном старинном комоде, на прикроватной тумбочке, покрытой кружевной салфеткой. Ее комната более чем что-либо иное подчеркивала и символизировала различия между ней и остальными членами ее семьи. Сью украсила комнату в соответствии со своими собственными, самостоятельно приобретенными эстетическими стандартами, на которые повлияли прочитанные ею книги и просмотренные фильмы. Остальные комнаты дома были заполнены подушками и ковриками кричащих цветов, поддельным резным нефритом и безвкусными фигурками Будды. Все это была дешевая имитация китайской культуры, приобретенная в сувенирных магазинах, предназначенных для американских туристов, но с энтузиазмом покупавшаяся ее родителями.