Бентли Литтл - Призыв

Теперь он вообще перестал ходить туда.

Это никак не было связано с религией. Дело было в самой церкви. Рич не мог побороть ощущение, что напрасно тратит воскресное утро, посещая службы. Воскресным утром нужно было есть вафли, валяться на диване, читать газеты и слушать музыку. Никаких проповедей.

И никакого пастора Клэна Уиллера.

Это было важной причиной его отказа нынче утром. Теперь, когда Кори стала секретарем Уиллера, она чувствовала себя обязанной посещать его проповеди. Рич же такого обязательства на себя не брал. Его и прежняя методистская церковь не слишком вдохновляла, но, даже если бы его тащили за гениталии, он не пошел бы на проповеди Уиллера. Он не мог придумать никакой более бессмысленный способ потратить свой единственный настоящий выходной, чем сидя на неудобной скамейке рядом с кучкой лицемерных незнакомых ханжей, слушать, как какой-то свихнувшийся пастор пугает его адскими муками и вечным проклятьем. Лучше уж он останется дома.

– Пойдем с нами, папочка, – умоляла Анна. – Ты не был с нами в церкви так давно…

– Это ничего. У него есть более важные дела. – Кори взяла Анну за руку и повела ее к дверям.

Рич не удостоил жену ответа, но улыбнулся и послал воздушный поцелуй Анне.

– Не беспокойся, милая. Я буду здесь, когда вы будете возвращаться, и, если вовремя закончу свою статью, мы сходим в кафе-мороженое.

– Да! Мороженое!

Кори сверкнула на Рича глазами.

– Пойдем, – сказала она. – Мы опоздаем.

Он смотрел, как они вышли из комнаты: пританцовывающая и счастливая Анна и намеренно громко топающая и мрачная Кори. Что с ним происходит? Рич знал, что Кори ненавидит, когда он понапрасну тратит деньги и водит Анну в кафе-мороженое. Зачем он намеренно и сознательно подначивает ее? Рич вздохнул и тупо уставился на экран. Он не знал.

Вчера вечером у них была ссора, серьезная ссора, но, когда они проснулись утром, казалось, что раны уже исцелились. Они поцеловались, потом почти начали заниматься любовью – и, наверное, занялись бы, если бы Анна не проснулась.

Но во время завтрака что-то пошло не так. Что-то изменилось, испортилось, и Рич никак не мог понять, что именно. Он читал спортивный раздел своей любимой газеты, Кори молча приготовила завтрак, и оба они почему-то говорили только с Анной, которая без умолку болтала, к счастью, не чувствуя изменившейся атмосферы.

Хлопнула внешняя дверь. Рич увидел две мелькнувшие белые фигуры – большую и маленькую, спустившиеся с крыльца.

Кори шло ее воскресное платье, не мог не признать Рич. Он пожалел, что не сказал ей об этом. В прежние дни, если бы ему пришла такая мысль, как сейчас, он бы стал действовать – выбежал на улицу, затащил ее в дом, уложил на спинку дивана, задрал платье, стащил ее трусики и овладел ею сзади.

И она бы не возражала.

Но сейчас…

Сейчас все было по-другому.

Он глядел в окно, как Кори вела Анну по дорожке к своей машине.

Когда эта машина стала ее машиной? А его пикап? Когда они начали делить свою общую собственность? Или так было всегда? Он не смог вспомнить.

Рич наблюдал, как его жена и дочь сели в машину, закрыли двери, пристегнулись ремнями и уехали. Анна помахала ему, когда они тронулись. Кори даже не посмотрела в его направлении.

Вообще-то он не соврал Кори. У него действительно много работы, и она знала это. Ему нужно сверстать и ее колонки, в дополнение к его собственной обычной работе. И за последнюю неделю было много новостей. Рич хотел бы, чтобы она ему хоть немного сочувствовала.

Девушка из класса по журналистике должна была прийти завтра, и это точно поможет ему в выпуске газеты: Сью показалась Ричу сообразительной, и он не сомневался, что она быстро овладеет техническими аспектами набора и верстки; но он пока не знал, умеет ли она писать. Когда Сью позвонила в пятницу, он попросил ее принести образец созданного ею текста, и девушка пообещала что-нибудь найти, но у него создалось впечатление, что она ничего не пробовала писать после окончания школы.

Рич взял со стола блокнот и просмотрел свои заметки. Главной историей будет Майк Виджил. Водителя грузовика так и не нашли, хотя его грузовик был обнаружен на шоссе примерно в сорока километрах от Каса-Гранде. Ричу нужно было только позвонить в полицию штата и узнать о текущем состоянии дел, а потом поговорить с Робертом и выяснить новости местной полиции.

Роберт, он знал, был обижен на него. Хотя брат никогда раньше не пытался вмешиваться в содержание газеты, он не хотел, чтобы Рич писал о мертвых мышах, и даже специально просил его не упоминать о них. Рич чуть было не уступил ему. Со всеми этими разговорами о вампирах он также боялся спровоцировать панику и вполне мог понять точку зрения брата. Но не мог согласиться с аргументом, будто эта история может помешать расследованию смерти Мануэля Торреса. В итоге он решил, что статья о ней будет интересна и оригинальна. Все же Рич пошел на компромисс и поместил статью не на первой полосе, а на второй, как тематическую, но Роберту это все равно не понравилось.

Черт, подумал Рич, это была хорошая история. Он считал верным свое решение опубликовать ее. Если бы газета работала с одним из телеграфных агентств, статью, вероятно, уже перепечатали бы другие издания. Кроме того, несмотря на ожидания Роберта, паники не было – напротив, овраг стал значительно популярнее среди туристов после публикации статьи. За последние два дня небольшие группы людей, в основном подростков, посетили место происшествия и прочесали прилегающий к нему район, пытаясь сами найти каких-то убитых загадочным способом животных.

Рич не говорил с братом после публикации статьи и считал, что ему лучше подождать и дать возможность Роберту позвонить первым. Теперь он не знал, следует ли позвонить Роберту домой, или лучше днем набрать номер полицейского участка. Он вообще не был уверен, разрешит ли брат ссылаться на него.

Рич положил блокнот на стол, взял пустую кофейную чашку и направился в кухню за новой порцией кофе. В гостиной все еще пахло завтраком: кленовым сиропом, арахисовым маслом, вафлями и джемом. Кори помыла, высушила и убрала посуду, но вафельница все еще стояла на кухонной стойке, и на ее нижней части подсыхали капельки масла.

Рич убрал вафельницу в шкафчик под раковиной и налил себе последнюю чашку кофе. В доме было тихо: никаких звуков, кроме его собственных шагов. На секунду он пожалел, что не пошел в церковь вместе с Кори и Анной. Потом напомнил себе, что тогда бы ему пришлось целый час выслушивать бред Уиллера, и сразу уверился в том, что принял правильное решение.

Он зашел в гостиную, включил стерео, поставил старый альбом группы «Джетро Талл» и пошел в спальню звонить Роберту.