Гай Гэвриел Кей - Звездная река

Она сидела в своем любимом кресле, собранная, с прямой спиной, одетая в голубое шелковое платье с вытканными по подолу серебряными птицами, возле нее стояла чаша с вином.

Он подумал о ее матери, давно умершей, потерянной для них обоих. Внешне они совсем не похожи, две его женщины. Шань выше ростом, она пошла в его родню. Ее походка более энергична. Это его заслуга, они много лет совершали немодные сейчас прогулки пешком по городу и даже за его пределами. Ее брови тоньше, глаза более широко расставлены, если можно доверять памяти спустя столько лет. Тело у нее более угловатое, пальцы – более длинные.

Ее голос отличался от голоса матери, он был смелее. Опять его рук дело. Он высвободил в ней эти способности, позволил им проявиться. Но они уже были у Шань, внутри нее. Не он их создал. Он в это верил.

Общим в этих двух его любимых женщинах, как подумал Линь Ко, была спокойная уверенность, которую он сейчас видел в дочери. Когда его жена считала, что в чем-то права, мир мог быть разрушен наводнением и землетрясением, проливными дождями или убийственной засухой, падучей звездой на небе, но она бы не изменила своего мнения.

Шань такая же.

Это его смущало. Как может смертный мужчина или женщина чувствовать в себе такую уверенность в этом мире? Насчет чего-либо в этом мире? Он не знал, что затеяла его дочь, она ему не сказала, но ведь кто-то пытался убить ее сегодня.

Она поднялась так высоко в драконовском мире императора, что сама эта высота пугала отца. С высоты можно упасть. Люди падали. Тихая жизнь, несомненно, лучше. Она оставляет тебе свободу. Он жил с этим убеждением.

Она рассказал ему, что сегодня по поселку прошел слух, будто первый министр уходит в отставку, уезжает в свое поместье.

Снова призвали Кай Чжэня.

Именно Кай Чжэнь велел отправить его в ссылку на Линчжоу.

Вошел слуга быстрыми, мелкими шажками, сложив руки и опустив глаза, и доложил, что пришли двое мужчин с визитом, что им ответить?

«Не всегда удается прожить так долго, – думал Линь Ко, еще не притронувшийся к своей чашке с вином, – чтобы успеть убежать от своих страхов». Напротив, возможно, ты проживешь так долго, что ужас успеет догнать тебя на пути сквозь свет и тень.

Он одет по-другому, конечно – в официальную форму офицера, а не в повседневную форму стражника. Темный плащ от холода, один меч. Второго мужчину, тоже командира, она раньше не видела. Они дважды кланяются ее отцу. Один раз ей.

Тот мужчина, который охранял ее сегодня, – его зовут Жэнь Дайянь – завтра утром будет награжден императором. За то, что быстро сориентировался и предпринял необходимые действия, спасая жизнь фаворитки императора, а также не позволил нарушить священную гармонию сада Гэнюэ.

Второе важнее первого. Это могло бы ее позабавить, но сейчас ей необходимо узнать больше, чтобы справиться со страхом, который она скрывает.

Она предоставляет отцу вести беседу. И наблюдает за этим Жэнь Дайянем. Он выше среднего роста, походка легкая. Еще молод. Его нельзя назвать красивым мужчиной, но его глаза привлекают внимание: зоркие, горящие. Он бросил на нее быстрый взгляд, потом сосредоточился на Линь Ко.

– Добро пожаловать, господа офицеры, – говорит ее отец. Он встревожен, она это знает, но пока не может ему помочь в этом. – Вы окажете нам честь присесть и выпить с нами вина?

– Мы все еще на дежурстве, – отвечает Жэнь Дайянь. Учтивый голос образованного человека. Сегодня утром он громко кричал, отдавая приказы, быстро информируя о происходящем других солдат. Его тон был совсем другим. – Всех гвардейцев и стражников в Ханьцзине оставили сегодня на дежурстве, – прибавляет он.

– Из-за меня? – спрашивает Шань, она старается придать голосу легкость и создать видимость благоговения перед собственной значимостью.

– И из-за других дел, моя госпожа, – вежливо отвечает он.

Второй мужчина, более плотный, широкоплечий, держится на шаг позади него. У него смущенный вид, решает Шань, но ей не следует придавать этому слишком большое значение. Его должен был встревожить вызов после наступления темноты в большой дом в поселке клана. Возможно, он беспокоится, что не так держит чашку с вином. Она делает глоток из своей чашки. Ее рука не дрожит.

– Из-за каких других дел? – задает она вопрос, отбросив притворное благоговение: не такой подход ей нужен, и все равно у нее это плохо получается.

Они очень скоро поймут, что это приглашение исходит от нее, а не от ее отца, несмотря на все нарушения приличий. Так пусть узнают об этом сейчас.

– Нам не сообщили, – отвечает Жэнь Дайянь.

– Неужели? – Шань удивленно поднимает брови. – Не в том ли причина, что первый министр объявил о намерении уйти в отставку?

Она пристально наблюдает и видит, как он замечает эту перемену тона, впитывает ее – и переключает внимание на нее. Это происходит мгновенно. «Он… производит сильное впечатление», – решает Шань, не подобрав лучшего определения. Его руки спокойны. Такой человек не станет суетиться и не выдаст себя.

Второй, имя которого они пока не знают, еще больше встревожился. «То ли еще будет», – думает Шань. Но она слишком напряжена, чтобы радоваться этому – это опасно.

Жэнь Дайянь говорит:

– Мы ничего об этом не слышали, господа Линь. Это вне нашей сферы. Мы всего лишь стражники, офицеры, выделенные главному судье…

– Неужели? – снова повторяет Шань, перебивая его на этот раз. Женщины так не поступают, разумеется. И не говорят то, что говорит она. – А главный судья знает, что сегодня никакого реального покушения на мою жизнь не было?

Молчание. Он видит, что ее отец ошеломлен.

– Моя госпожа, – произносит Жэнь Дайянь. – Что вы говорите?

Она улыбается.

– Я еще ничего не сказала.

– Уважаемая госпожа, боюсь… я не…

Она позволяет его голосу замереть. Допускает паузу у себя в гостиной, среди произведений древнего искусства. Поэт использует паузы чаще, чем автор песен, но она знает, что их можно использовать.

– Ваш спутник – тот человек, который выпустил стрелу сегодня утром? Было бы разумно, если бы вы взяли с собой именно его.

– Я не понимаю, – отвечает Жэнь Дайянь. Его голос поразительно спокоен.

– Командир Жэнь, – говорит она, – я видела, как летела стрела. Я видела, как вы перехватили ее щитом, а потом повернули щит направо. Я видела, как вы указали направо, а не налево, когда подбежали другие. Вы послали их не туда. Скажите мне, – спрашивает она приветливо, поворачиваясь ко второму стражнику, – вы успели убежать без помех? Выбросить лук? Вам, разумеется, пришлось это сделать.

В третий раз наступило молчание. Снаружи доносятся голоса, слабые. «У молчания много разных оттенков и интонаций», – думает Шань. Оно может быть таким разнообразным, гораздо более разнообразным, чем просто отсутствие звуков.