Гай Гэвриел Кей - Поднебесная

Сначала он посмотрел на Лю – в молчании, которое воцарилось, когда он закончил, и тишина влетела в зал, подобно ветру с улицы. Он так часто в детстве смотрел на брата, ожидая одобрения. Лю отвернулся, задумчиво, а потом – наверное, это было трудно, подумал Тай, – снова повернулся к младшему брату.

– Ярко соткано, – произнес он. Старое выражение. Поэзия и шелк.

– Это нечто большее, – тихо сказал Сыма Цянь.

Послышался смех.

– Да. Много времени не прошло, не так ли? – едко заметил Вэнь Чжоу. – Всего несколько минут назад Шэнь Тай вышел из укрытия и уже спешит напомнить нам о своем столь героическом пребывании на западе.

Тай бросил на него взгляд через комнату. И в тот момент понял две вещи. Что он умеет это делать: умеет танцевать, по крайней мере, некоторые здешние танцы, если захочет, – и что в этом зале находится человек, испытывающий еще больший гнев, чем он сам.

Он пристально смотрел на статную фигуру первого министра. Этот человек забрал Капель. Убил Яня.

Тай не спешил. Он понимал, что они его подождут. Потом сказал:

– Там было больше ста тысяч непогребенных солдат. Половина из них – наши воины. Я не думал, что нужно напоминать вам об этом, первый министр Катая.

Он увидел, как вздрогнул его брат, и это означало, что он понял, как глубоко проник удар Тая, – и не смог этого скрыть.

– Вы мне испортите удовольствие, если будете ссориться, – капризно протянула Цзянь. Тай взглянул на нее, на преувеличенно опущенные уголки этого красивого, накрашенного ротика. Она опять играет с ними, подумал он, но с определенной целью.

Он поклонился:

– Снова приношу свои извинения, уважаемая госпожа. Если мне предстоит проводить время при этом дворе, мне следует проявлять сдержанность, даже когда ее не проявляют другие.

Он увидел, как она подавила улыбку.

– Мы не собираемся позволить вам нас покинуть, Шэнь Тай. Я думаю, император пожелает принять вас официально, и очень скоро. Где вы остановились в Синане?

Он об этом не успел подумать. Это может показаться смешным.

– У меня здесь больше нет места жительства, милостивая госпожа. Я сниму где-нибудь комнаты и…

Она казалась искренне изумленной:

– Снимите комнаты?

Принц Шиньцзу выступил вперед.

– Драгоценная Наложница права, как всегда. Со стороны двора было бы шокирующим упущением, если бы вам позволили это сделать. Прошу вас принять один из моих домов в Синане, пока. До тех пор, пока мой отец и его советники не найдут время, чтобы рассмотреть должные способы воздать вам почести.

– Мне… мне не нужно воздавать почести, господин принц. Я сделал у Куала Нора то, что сделал только…

– …Только из уважения к вашему отцу. Я понимаю. Но ведь миру не возбраняется воздавать вам за это почести, не так ли? – Принц улыбнулся. Опустошил свою чашку. – И потом есть еще эти кони. Один из моих людей зайдет к вам сегодня вечером, чтобы договориться.

Действительно, есть еще эти кони, подумал Тай. Он снова спросил себя, – уже в который раз, – имела ли принцесса Чэн-Вань в Ригиале на далеком плато хоть малейшее понятие о том, что она с ним делает, когда приказала прислать ему этот подарок.

Другая женщина, которая, кажется, сейчас входила в его жизнь и определяла ее, та, которая точно знала, что она делает, объявила об окончании своего собрания.

Гости поклонились ей и начали покидать зал. Шиньцзу остался в помещении. Тай посмотрел на экран, за которым прятался. С этой стороны не было видно отверстий.

Он взглянул на второй экран.

Он вышел последним. Управляющий закрыл дверь. Утонченно изящные сопровождающие Тая стояли там, скромно пряча руки в рукава. Он увидел стоящих поодаль вместе Чжоу и Лю. Интересно, подумал он, не задержится ли брат, чтобы поговорить со мной? Он не знал, готов ли он к этому. Сыма Цянь тоже его ждал.

– Можете уделить мне несколько минут? – спросил Тай.

– Сочту за честь, – серьезно ответил поэт, без намека на иронию.

Они двинулись по первому длинному коридору вместе с двумя женщинами. Лучи солнца проникали с запада сквозь раскрашенные окна из шелковой бумаги, образуя через равные промежутки пятна мягкого вечернего света. Они шли сквозь них. Свет и тень, снова свет и тень…

Покрасневшее солнце висит низко, в воздухе темная дымка. Сегодня похолодало, поднялся ветр. Ли-Мэй надела поверх туники рубашку богю, а сверху – еще и телогрейку из верблюжьей шерсти. Она понятия не имеет, где их достал для нее Мешаг в этой пустоте. Сама она не видела никаких признаков человеческого жилья, даже не чувствовала запаха дыма, принесенного ветром.

В роскошном дворце у горячих источников Ма-вая, к юго-западу от степных пастбищ и Стены, за широкой, опасной рекой, ее старшие братья читают стихи перед придворными Катая в зале из сандалового дерева и золота. Их слушатели пьют вино, приправленное перцем, и нежный ветерок делает мягким весенний воздух.

Ли-Мэй все время оглядывается через плечо. Она продолжает нервно оглядываться с тех самых пор, как взошло солнце и стало достаточно светло. Они выехали под звездами, тонкий месяц закатился, волки стали невидимыми. Ночные звуки. Какой-то мелкий зверек умер в темноте – она слышала короткий писк.

А вот Мешаг не оглядывается. Он позволил лишь два раза ненадолго остановиться за весь длинный день. Во время первого отдыха он сказал ей, что их не догонят ни сегодня, ни завтра.

– Им пришлось подождать, узнать, куда мы двигаемся. Теперь они знают, но бушует пыльная буря. Это задержит их на пару дней.

– А нас?

Он покачал головой:

– Буря? Она от нас далеко. Только ветер.

Только ветер. И бесконечная трава. И небо, которое гораздо выше, чем она когда-либо видела. Трудно поверить, что твоя жизнь что-то значит под этим небом. Неужели здесь небеса дальше от людей?

Приходится ли молитвам и душам проделать более долгий путь?

Мешаг подает сигнал на второй привал ближе к заходу солнца. Она предвидела это. Закат – это второе время дня, когда он охотится. Ли-Мэй спешивается. Он коротко кивает, как обычно, скованно, и скачет прочь, на этот раз – на восток, вдоль того пути, которым они ехали сюда.

Ли-Мэй не представляет себе, как он определяет направление. Если она вчера его правильно поняла, то его народ редко ездит по этим землям. Здешние племена шуоки – их враги, и они тоже бунтуют против власти Катая. Она мало знает о шуоки. Помнит только рассказ о том, как генерал Ань Ли подавил их восстание: героический поход, что-то в этом роде.