Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

Одной рукой удерживая по-прежнему ее изуродованную руку, другою он снова огладил ее бедро. Добрался до груди, потеребил сосок. Монца дотронулась до его члена, уже готового, твердого, подняла ногу, сбив при этом пяткой со стены часть расслоившейся штукатурки, положила на подоконник. Рука его тут же оказалась меж ее широко расставленными теперь ногами.

Она легонько потянула его за ухо, разворачивая лицом к себе, пальцем раздвинула губы, скользнула языком в рот. Чувствовался привкус дешевого вина, которое они пили вместе, так что и у нее во рту он наверняка остался. Но кого это дерьмо волнует, в самом-то деле?..

Монца притянула его к себе, прижалась крепче. Не думая сейчас ни о своем мертвом брате, ни об искалеченной руке, ни об осаде города, ни о курении, ни о людях, которых должна убить. В мире остались лишь его руки и ее, его член и ее вагина. Не слишком много, быть может, но то, что нужно.

– Давай… трахни меня, – выдохнула она ему в ухо.

– Да, – хрипло отозвался он, подхватил ее под колени, опрокинул на кровать.

Та заскрипела, когда Монца задвигалась, освобождая для него место. Он встал на колени меж ее раздвинутых бедер, поглядел на нее, свирепо скалясь. Она ответила таким же оскалом, страстно желая продолжения. Почувствовала, как заскользил по ляжкам, то по одной, то по другой, кончик его члена в поисках входа.

– Где, черт…

– Ох уж эти северяне – на стуле сидя, собственной задницы не найдут.

– Я не задницу свою ищу.

– Дай-ка… – Приподнявшись на локте, она взялась за его член и помогла попасть в нужное место.

– Ох.

– Ох, – передразнила Монца. – Вот она где.

– Ага. – Он задвигал бедрами, входя с каждым толчком глубже. – Вот… она… где. – Зарылся пальцами в поросль внизу ее живота, принялся ласкать.

– Легче! – Монца отбросила его руку, положила на ее место собственную. – Не орехи колешь, дурак.

– Твой орех – твое дело, понял. – Он наклонился над ней, чтобы упереться руками в кровать, член выскользнул, но она тут же поместила его обратно. И оба задвигались в поисках единого ритма, постепенно прилаживаясь друг к другу.

Монца глаз не закрывала и видела в тусклых отсветах огня, бушевавшего за окном, что он тоже на нее смотрит. Скалясь, как она, так же тяжело дыша. Он потянулся к ее губам, но, когда она приподнялась навстречу, отодвинулся, не дав себя поцеловать, и дразнил ее так до тех пор, пока она не уронила голову на подушку, охваченная сладостным содроганием.

Потом провела искалеченной рукой по его спине, добралась до ягодиц, стиснула одну, чувствуя, как та напрягается и расслабляется все быстрее и быстрее. Под влажные шлепки разгоряченных тел друг о друга скользнула пальцами глубже, меж ягодиц. Снова подняла голову, укусила его за губу, он куснул ее в ответ, зарычав. Монца зарычала тоже. Он опустился на один локоть и свободной рукою принялся тискать ее грудь, крепко, до боли.

Кровать скрипела все яростней. Монца закинула ноги ему на спину. Его рука скользнула ей в волосы, прошлась по монетам под кожей, потянула голову вверх. Губы их встретились, и Монца всосала в рот его язык, покусывая, облизывая. Они осыпали друг друга жадными, глубокими, беспорядочными поцелуями – не похожими на поцелуи. Палец Монцы погрузился меж его ягодиц еще глубже.

– Что за хрень!

Он так резко поднялся на руках, выйдя из нее, словно она ударила его по лицу. И замер – напряженно и неподвижно. Монца отдернула руку.

– Да ладно, – прошипела. – Ты не стал от этого меньше мужчиной. Но твоя задница – твое дело. Буду держаться подальше, раз…

– Да я не про то. Вы слышали?..

Она не слышала ничего, кроме собственного хриплого дыхания. И подалась к нему снова.

– Давай… никого там нет, кроме…

Дверь с треском распахнулась, брызнули во все стороны щепки от выломанного замка. Трясучка, путаясь в одеяле, скатился с кровати. Монца, которую ослепил внезапный свет фонаря, увидела лишь, как блеснули чьи-то доспехи и взметнулся меч. Услышала глухой металлический стук и крик.

Трясучка грохнулся на пол. В лицо ей брызнуло несколько капель крови. В руке мгновенно оказалась рукоять Кальвеца. В правой, увы, никчемной… которая в силу привычки успела вытянуть его на несколько дюймов из ножен.

– Не надо этого делать.

На Монцу направила взведенный арбалет шагнувшая через порог женщина с круглым миловидным лицом и гладко забранными назад волосами. Стоявший над Трясучкой мужчина с мечом выпрямился, тоже повернулся к Монце. Лица его она так и не разглядела, лишь контуры доспехов и шлема. В комнату, громко топая, ввалился еще солдат с фонарем в одной руке и сверкающим топором в другой. Она разжала скрюченные пальцы, Кальвец, наполовину вытащенный из ножен, упал на пол.

– Так-то лучше, – сказала женщина.

Трясучка застонал и, щурясь от яркого света, попытался подняться. По лицу его текла кровь из неглубокой раны на голове. Ударили, видать, плашмя, не острием меча. Солдат с топором шагнул к нему и несколько раз прошелся сапогом по ребрам, заставив скорчиться с рычанием у стены. Тут появился третий с какой-то скомканной курткой, перекинутой через руку.

– Вы здесь, капитан Лангриер?

– Нашли что-то? – спросила женщина, передавая ему арбалет.

– Вот… и еще несколько таких же.

– Похоже на талинскую форму. – Она взяла у него куртку, показала Монце. – И что вы об этом скажете?

Потрясение той, вызванное неожиданным вторжением, сменилось леденящим страхом. Солдаты Сальера. Мысли ее были настолько заняты Ганмарком и войсками Орсо, что места для другой стороны не оставалось. Теперь, однако, деваться было некуда… Ей вдруг захотелось выкурить еще трубочку, да так сильно, что даже затошнило.

– Это не то, о чем вы думаете, – через силу прохрипела Монца, остро сознавая, что сидит перед ними совершенно голая и всем ясно, чем она только что занималась.

– А вы знаете, о чем я думаю?

В дверях появился еще один солдат, с длинными вислыми усами.

– Там в одной комнате куча бутылок и прочей дряни. Трогать я побоялся. На яды похоже.

– Яды, говоришь, сержант Пелло? – Лангриер склонила голову набок, почесала шею. – Ну, это уж совсем подозрительно.

– Я все могу объяснить. – В горле у Монцы пересохло, поскольку объяснить она ничего не могла. Так, во всяком случае, чтобы эти ублюдки ей поверили.

– У вас будет такая возможность. Но не здесь, а во дворце. Закуйте их.

Один солдат завел поморщившемуся Трясучке руки за спину, защелкнул на них наручники, поставил его на ноги. Другой бесцеремонно заломил назад руку Монце.

– Ай! Поосторожней с моей рукой!

Ее стащили с кровати, пихнули к дверям, и Монца, поскользнувшись, чуть не упала. Равновесие восстановила без всякого изящества. До него ли сейчас было?.. Из ниши на происходившее в доме смотрела стеклянная статуэтка Бенны. Беспомощная против вторжения.