Стивен Кинг - Мёртвая зона

Но пусть разоблачением займется кто-нибудь другой.

Кто не рисковал бы столь многим.

Уоррен Ричардсон завел машину и поехал домой, где его ждали отбивные. Он ничего никому не сказал. Пусть конец этому положат другие.

В один из ближайших дней после первого знаменательного успеха Чака Джонни Смит стоял перед зеркалом с электробритвой в руке и внимательно разглядывал себя. В последнее время его не покидало ощущение, что в зеркале отражается не он, а его старший брат. Лоб прорезали две глубокие морщины, а еще две залегли возле уголков рта. Особенно странно выглядела седая прядь, да и вообще волосы тронула седина. Казалось, все это случилось сразу, буквально за одну ночь.

Джонни вытащил шнур бритвы из розетки и перешел в гостиную, совмещенную с кухней.

«Купаюсь в роскоши», – подумал он и слегка улыбнулся.

Джонни стал чаще улыбаться и понемногу обретал душевный покой. Он включил телевизор, достал из холодильника бутылку пепси и сел смотреть новости. Вечером должен вернуться Роджер Четсворт, а завтра Джонни порадует его сообщением об успехах сына.

К отцу Джонни ездил примерно раз в две недели. Эрб, очень довольный его новой работой, с неподдельным интересом слушал рассказы о Четсвортах, их доме в чудесном университетском городке, о проблемах Чака. Сам он рассказывал Джонни, как помогает Шарлин Маккензи в соседнем Нью-Глостере привести в порядок дом.

– Ее муж был отличным терапевтом, но по хозяйству ничего не умел, – говорил Эрб. Шарлин и Вера раньше дружили, но потом, когда Вера увлеклась одиозными религиозными течениями, они перестали общаться. В 1973 году муж Шарлин умер от сердечного приступа. – Дом разваливался на глазах, и надо было помочь. Я приезжаю туда по субботам утром, а вечером после ужина возвращаюсь. Не обижайся, Джонни, но готовит она лучше, чем ты.

– И выглядит тоже, – понимающе отозвался Джонни.

– Да, она, конечно, привлекательная женщина, но между нами нет ничего такого, Джонни. Еще ведь и года не прошло, как умерла твоя мать…

Но Джонни подозревал, что между ними все же что-то было , и его это радовало. Он не хотел, чтобы отец провел конец жизни в одиночестве.

По телевизору Уолтер Кронкайт сообщал вечерние политические новости. Праймериз уже прошли, и через несколько недель должны состояться партийные съезды. Судя по всему, демократы выдвинут кандидатом в президенты Джимми Картера, а вот у республиканцев Форд не на шутку сцепился с Рональдом Рейганом, бывшим губернатором Калифорнии и ведущим телесериала «Театр “Дженерал электрик“». Их совершенно равные шансы на выдвижение побудили журналистов подсчитывать голоса отдельных выборщиков. В одном из своих редких писем Сара Хазлетт писала: «Уолт молит Бога (и вообще всех святых), чтобы победил Форд. Он баллотируется сейчас в сенат штата и рассчитывает, что при победе Форда пройдет «паровозом». По его словам, в Мэне у Рейгана нет никаких шансов».

Работая в закусочной в Киттери, Джонни пару раз в неделю обязательно ездил в Дувр, Портсмут и другие города Нью-Хэмпшира. Там перебывали все кандидаты в президенты, и это давало отличную возможность посмотреть на них вблизи без того царственного антуража, который окружит победителя президентской гонки. Эти поездки превратились в своеобразное хобби, правда, в силу своей специфики недолговечное. После окончания первых в стране праймериз в Нью-Хэмпшире кандидаты переберутся во Флориду, даже не бросив прощального взгляда. И немало из них распрощаются со своими политическими амбициями на полпути между Портсмутом и Кином. Раньше Джонни, абсолютно равнодушный к политике, не следил за ней, разве что во время вьетнамской войны. Однако в период реабилитации, после расследования в Касл-Роке, всерьез увлекся политической жизнью, причем его дар – или проклятие – сыграл в этом немаловажную роль.

Джонни пожимал руки Моррису Юдоллу и Генри Джексону. Фред Харрис похлопал его по спине, а Рональд Рейган отработанным жестом политика встряхнул ему руку и сказал: «Приходите на избирательный участок. Нам нужен ваш голос». Джонни кивнул, решив оставить мистера Рейгана в заблуждении относительно своих политических пристрастий.

Он почти пятнадцать минут разговаривал с Сарджентом Шрайвером в вестибюле гигантского торгового центра «Ньюингтон-Молл». Шрайвер, аккуратно подстриженный, благоухал одеколоном, но держался довольно неуверенно. Его сопровождали помощник с полными карманами рекламных листовок и агент Секретной службы, украдкой ковырявший прыщик. Шрайверу явно льстило, что его узнают. Когда Джонни прощался, к Шрайверу подошел какой-то мужчина, баллотировавшийся в некий местный орган власти, и попросил расписаться в списках тех, кто поддерживал его кандидатуру. Шрайвер с удовольствием выполнил просьбу.

Кое-что о претендентах Джонни узнавал, правда, ничего особо примечательного. Казалось, рукопожатия и похлопывания по плечу стали для них привычным ритуалом, а их истинные чувства скрывались как за ширмой из плексигласа. Он видел всех кандидатов на президентский пост и прикасался ко всем, кроме президента Форда, но только однажды испытал «озарение», сравнимое с тем, что произошло в случае с Айлин Магоун и Фрэнком Доддом.

Это случилось в четверть восьмого утра в Манчестере, куда Джонни добрался на своем стареньком «плимуте». После ночной смены, продолжавшейся с десяти вечера до шести утра, он, конечно, устал, но мягкий рассвет был так хорош, что ему не хотелось проспать его. К тому же Джонни нравился Манчестер с его узкими улочками, старинными кирпичными домами и готическими строениями ткацких фабрик. В то утро Джонни не собирался охотиться за очередным политиком и хотел просто покататься по еще пустынным улицам, а когда проснувшиеся жители нарушат очарование тихого февральского утра, вернуться в Киттери и немного поспать.

Повернув за угол, он увидел у ворот обувной фабрики три ничем не примечательные машины, хотя стоять там запрещалось. Возле проходной Джимми Картер пожимал руки рабочим, заступавшим на смену. На морозном воздухе изо рта тепло одетых и не до конца проснувшихся мужчин и женщин валил пар. В руках они держали корзинки и пакеты с обедом. У Картера нашлось слово для каждого из них. Его знаменитая улыбка, еще не растиражированная на весь мир, была искренней, а нос покраснел от холода.

Джонни проехал чуть дальше, оставил машину и направился к воротам фабрики. Под ногами скрипел и похрустывал снег. Агент Секретной службы, сопровождавший Картера, смерил его быстрым взглядом и отвернулся, потеряв к нему интерес.

– Я проголосую за любого, кто сократит налоги, – говорил мужчина в старой куртке-аляске с прожженными на рукаве дырками. – Эти проклятые налоги убивают меня! Я серьезно!