Скарлетт Сент-Клэр - Прикосновение разрушения

– Я не отвечаю за поступки Аполлона, – возразил Гермес. – И не буду притворяться, что с алкоголем тут было бы немного повеселее.

– В этом ты прав, – кивнула Лекса. – Хорошо, что я взяла с собой это.

Она вытащила из рюкзака бутылку вина.

– Дай сюда, – Гермес выхватил бутылку у нее из рук.

У Персефоны округлились глаза.

– Прости, ты разве сегодня не за рулем ?

– Ну да, но это на потом.

Вот только Гермес каким-то образом уже умудрился открыть бутылку.

– Надеюсь, у тебя есть еще, – ответил бог. – Потому что это на «сейчас».

Лекса фыркнула, и дверь перед ними наконец щелкнула. Из домофона раздался голос Сивиллы:

– Открыто, входите.

Гермес двинулся вперед, но Персефона выставила перед ним руку.

– Ты можешь взять тележку.

– Почему я должен брать тележку? Я несу вино.

Персефона забрала у него бутылку.

– Теперь я несу вино. А ты бери тележку. Вперед.

Гермес опустил плечи, сдавшись, потащился к грузовику и вернулся с тележкой.

Лекса захихикала:

– Ты выглядишь до ужаса смертным, Гермес.

Глаза бога потемнели.

– Осторожнее, смертная. Я вполне могу превратить тебя в козу ради собственного развлечения.

– Твоего развлечения? – хохотнула Лекса. – Да это было бы лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь.

Все трое поднялись на лифте и оказались в гостиной Аполлона.

Персефона не знала, что и думать, когда увидела всю ту роскошь, в которой Сивилла жила последние несколько месяцев после окончания колледжа. Невозможно было отрицать, что должность оракула была весьма прибыльной, и богиня чувствовала – это делало ситуацию Сивиллы еще хуже. Делало ее ощутимой материально. После жизни в шикарном пентхаусе с окнами от пола до потолка, деревянными полами, утварью из нержавеющей стали и причудливой кофемашиной Сивилле придется съехать в их с Лексой маленькую квартирку на неопределенный срок.

Несмотря на крутую перемену в жизни, Сивилла, казалось, пребывала в отличном настроении, словно переезд отсюда снимал с ее плеч неподъемную ношу. Она высунула голову из прилегающей комнаты. Ее светлые волосы рассыпались по плечам свободными волнами, а ненакрашенное лицо сияло.

– Ребят, я тут.

Они перешли в ее комнату. Персефона ожидала увидеть здесь больше индивидуальности, чем во всем остальном пентхаусе, но она ошиблась. Комната Сивиллы была такой же бесцветной.

– Почему здесь все такое серое?

– О, ну, Аполлон не любит яркие цвета, – ответила она.

– Как можно не любить яркие цвета? – спросила Лекса, плюхаясь на кровать Сивиллы.

– Для этого надо быть Аполлоном, очевидно. – Гермес упал на кровать рядом с Лексой. – Тебе надо разнести это место, прежде чем уйдем. Это его реально взбесит.

Сивилла побледнела, широко распахнув глаза.

Персефона уперла руки в бока:

– Ты единственный, кому это показалось бы смешным, и единственный, кто сможет пережить его гнев.

– Ты тоже, Сефи. Аид отрежет Аполлону яйца, если он приблизится к тебе хоть на дюйм. Меня так и подмывает сделать это, только чтобы посмотреть на такую заваруху.

– Гермес , – выразительно произнесла Персефона. – Ты вообще не помогаешь.

Бог надул губы:

– Я же притащил тележку, разве нет?

– А теперь пора ее использовать. Вставай! Спусти эти коробки вниз.

Гермес поворчал, но скатился с кровати, и Лекса за ним.

Они уложили коробки на тележку, и пока Гермес спускал их, Персефона с Лексой помогли Сивилле упаковать остатки вещей. Персефоне понравилось это задание. Каждая коробка была новым вызовом, и ей нравилось смотреть, сколько всего она сможет уместить в одну коробку. Закончив, она писала краткий перечень на одной из сторон, чтобы их было проще распаковывать.

Поняв, что она делает, Гермес фыркнул и покачал головой.

– Что? – спросила Персефона.

– Ты такая же правильная, как Аполлон.

Персефоне сравнение с этим богом пришлось не по нраву.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты не обратила внимания на все это место? – Он огляделся вокруг. – Тут все расставлено по виду и цвету.

– Я организованная, Гермес, а не неврастеничная.

– Аполлон дисциплинированный. Сколько я его знаю, он всегда был таким.

– Если он такой дисциплинированный, то почему такой… эмоциональный?

– Потому что Аполлон гордится установленным им порядком – тем, что он создает и претворяет в жизнь. А потому, когда он утрачивает контроль, это очень личное. – Гермес бросил взгляд на Сивиллу. – То же касается и его отношений с людьми.

Когда они закончили, Сивилла оставила свой ключ на сверкающей гранитной столешнице в ультрасовременной кухне Аполлона. Все четверо залезли в грузовик и поехали к дому Лексы и Персефоны.

– Ты выезжаешь за свою полосу, – сказала Персефона, держась за ручку двери, пока Лекса вела грузовик.

– Я ничего не вижу, – пожаловалась Лекса, приподнимаясь в водительском кресле.

– Может, тогда тебе не стоило садиться за руль? – прокомментировал Гермес.

– Кто-нибудь еще хочет сесть за руль? – поинтересовалась она.

Все в кабине промолчали, потому что никто из них не умел водить.

– Просто держись подальше от пешеходов, – посоветовала Персефона.

– Дам тебе десять очков, если ты кого-нибудь собьешь, – предложил Гермес.

– Это должно меня соблазнить? – уточнила Лекса.

– О да, это же божественные очки.

– И что мне дадут божественные очки? – спросила Лекса, словно рассматривала его предложение всерьез.

– Шанс стать козой, – ответил он.

Персефона обменялась взглядами с Сивиллой и сказала:

– Если тебе интересно, не жалею ли я о том, что познакомила их, то ответ «да, жалею».

Выгрузка вещей Сивиллы заняла меньше получаса. А вот найти для всех них место оказалось не так-то просто. Они расставили коробки в коридоре, в гостиной и в комнате Персефоны, так как она все равно проводила большую часть времени в подземном царстве.

Когда они закончили, Гермес с улыбкой открыл бутылку шампанского.

– Время отметить!

– Упс! – Лекса подбросила ключи от грузовика. – Прежде чем мы начнем, мне надо вернуть грузовик.

– Давай съезжу с тобой, – предложила Персефона.

– Да ты просто хочешь, чтобы я подвезла тебя до «Неночи».

У Персефоны проступил румянец на щеках.

– Ты нас покидаешь? – спросил Гермес. – А как же «Сестра дороже мужика»?

Персефона закатила глаза:

– Гермес, если ты вдруг не заметил, то ты мужик.

– Я могу быть сестрой! – возразил он с бо́льшим негодованием, чем она ожидала. – Если ты не вернешься, можно мне поспать на твоей кровати? – крикнул он, когда они с Лексой выходили из квартиры.

За ним тут же раздался голос Сивиллы:

– Нет, нельзя! Она моя!

– Ну, тогда ляжем вдвоем.